Мэйдлин Брент - Тени прошлого

Немножко спокойнее мне стало, когда я увидела, что ни из носа, ни из ушей у него не текла кровь, а та, что измазала ему щеку, была из раны на скуле. Я смыла кровь чистой тряпкой, которую нашла в шкафу, смазала ранку своей мазью и залепила ее кусочком пластыря.

Джентльмен, судя по одежде, открыл глаза, посмотрел на меня, ничего не понимая, и пробормотал:

– Холодно... холодно...

– Сейчас, сейчас. Не волнуйтесь, сэр. Скоро согреетесь.

Я быстренько натянула на него одеяло, поверх одеяла накрыла пальто, которое сняла с него, и пожалела, что у меня нет хотя бы капельки бренди. Тут в дверь постучали, и вошла, немного запыхавшись, мадам Бриан, неся в руке маленькую коричневую бутылочку.

– Коньяк, – без всяких предисловий заявила она. – Посади его, девочка, чтобы он не захлебнулся.

Я принесла ложку из буфета, и мы вместе посадили его, после чего он открыл глаза и обвел взглядом комнату.

– Я слышал... – пролепетал он. – На улице... Слышал, что вы сказали. – Он посмотрел мне в лицо, но тут же опять закрыл глаза и задрожал всем телом. – Холодно... – прошептал он, стуча зубами. – Х-холодо...

Мне пришлось поддерживать его голову, пока мадам Бриан наливала в ложку бренди. Потом она поднесла ее к его рту.

– Хорошо, – сказала она. – Он все проглотил. – Она налила еще. Когда он проглотил, не захлебнувшись и не пролив ни капли, с полдюжины ложек, я не выдержала:

– Может быть, хватит, мадам? Не стоит давать ему слишком много коньяка.

Она неохотно кивнула.

– Может быть. Но здесь не только коньяк, здесь еще немножко опия.

Я быстренько положила его голову на подушку и укрыла по шею одеялом. Опий – сильнодействующее лекарство, и я не знала, насколько хорошо смешивать его с коньяком.

– А не плохо, что мы дали ему так много? – спросила я, стараясь не показать своего критического отношения к ее методу лечения.

Она опять пожала плечами.

– Ровно столько я давала своему дураку, когда у него были колики, и ничего, не умер же. – Она заткнула бутылку пробкой. – Да, почти столько же. Теперь он будет спать, наверно, целый день, а что может быть для него лучше? И для тебя тоже?

Она повернулась и пошла к двери, но я догнала ее и поблагодарила гораздо теплее, чем мне бы хотелось.

После ее ухода я сварила себе кофе и присела к столу, не отрывая глаз от мужчины в моей постели. Он лежал на спине, повернув ко мне голову, и, вероятнее всего, крепко спал. В этом не было ничего удивительного после вливаний мадам Бриан, но все равно время от времени его охватывала сильная дрожь.

От лучших времен у меня еще осталось кое-что приличное из одежды, так что, выпив кофе, я разделась, натянула на себя две теплые ночные рубашки и шерстяные носки, расчесала волосы и завязала их лентой, потом надела халат и уселась возле плиты. В полдень мне опять надо было быть в «Раковине» и работать целый день, а в комнате у меня стоял лютый холод, и я поняла, что, сидя в кресле, вряд ли усну. Если завтра я что-нибудь разобью, то мне придется выложить собственные денежки. От этой мысли мне стало еще холоднее, потому что тяжелая зима съела все мои сбережения.

Мне пришло в голову узнать хотя бы имя джентльмена и, чем черт не шутит, название отеля, где он остановился. Я встала и, чувствуя себя весьма неловко, осмотрела его карманы, но нашла два ключа на кольце, ножичек для сигар, носовой платок, карандаш, ресторанный счет и пару билетиков из кабаре.

Сложив его одежду, я пригасила лампу и опять уселась у плиты. Ничего не вышло, а я-то уже представляла, как утром отправлюсь в отель и скажу его родственнику или тамошнему управляющему, что джентльмена ограбили. Увы, у него не было никаких документов. Что ж, придется подождать, пока он проснется и сам все расскажет, только, не дай Бог, мадам Бриан окажется права, и он еще будет спать, когда я уйду на работу.

Я задремала, но примерно через час, совершенно закоченев, проснулась. Плита остыла, потому что я забыла закрыть заслонку. Тогда я зажгла свечу. На часах была половина четвертого. Плиту теперь не разожжешь. С завистью я посмотрела на господина, спящего в моей постели. Он все так же лежал на спине, немного приоткрыв рот, и дышал без натуги, даже слегка похрапывал. Явно крепко спал.

Мне тоже очень хотелось спать, и, решив, что никто не узнает, да и узнавать некому, что я делала ночью, я сняла халат, задула свечу, подняла край одеяла и неслышно скользнула под бок к англичанину.

Кровать у меня была узкая, но не настолько узкая, чтобы мы оба не поместились. Я его немножко подтолкнула, сама легла на бок спиной к нему и, радуясь тому, что начала понемножку согреваться, скоро заснула.