Она хмыкнула:
– У тебя появились деньги?
– Н-нет... – Пока я говорила, мужчина упал на колени, и мне пришлось наклониться, чтобы он не скатился по лестнице. – Я думала, может быть, мне удастся занять пару франков...
– Только не у меня, глупая девчонка, – совсем не сердито сказала мадам Бриан. – А ты его дотащишь к себе?
– Не знаю. Я не думала, что он так плох.
Глаза у меня наполнились слезами от охватившего меня отчаяния, потому что я совсем не представляла, что мне делать дальше.
Взгляд мадам Бриан загорелся злобой.
– Подожди, крошка, – сказала она. – Гюстав тебе поможет.
Она вернулась к себе, и через несколько мгновений я услыхала ее пронзительный голос и хриплый голос ее мужа. Мужчина, теперь сидевший на ступеньке, вдруг отшатнулся от стены и привалился ко мне, все еще не приходя в сознание, но я так устала, что взяла и закрыла глаза.
Через две минуты, шаркая шлепанцами, появился Гюстав в штанах на старых-престарых помочах. Жена отвергла все его возражения и дала пару наказов. Мы встали рядом с раненым и подняли его, положив его на руки и на плечи месье Бриану, а потом началось наше бесконечное восхождение по узкой лестнице. Месье Бриан согнулся вдвое под тяжестью иностранца. Он с трудом переводил дух, но все-таки умудрялся громко проклинать все на свете. Консьержка и я помогали ему, идя сзади, поддерживая, подталкивая, шепотом давая указания, а я еще все время благодарила его. Мадам же Бриан отпускала язвительные замечания.
Наверное, мы представляли собой довольно забавное зрелище, во всяком случае, когда мадам Бриан, шипя, обвинила своего мужа в том, что он хочет ее убить, свалившись на нее вместе со своей ношей, я не удержалась и хихикнула, хотя сама падала с ног от усталости. Время от времени несчастный стонал и что-то бормотал, вселяя в меня надежду, что он все-таки приходит в чувство.
В конце концов мы дошли до шестого этажа. Я отперла дверь и придержала ее, пока Гюстав Бриан втаскивал иностранца, ногами загребавшего по полу, а потом свалил его на мою кровать, которая недовольно скрипнула, но, как ни странно, не сломалась. Я зажгла лампу, не переставая бормотать благодарности, но месье Гюстав не обращал на меня внимания, стоял с опущенными плечами и открытым ртом и, тяжело дыша, злобно глядел на жену.
– Ничего, – сказала она, похлопав меня по руке. – Гюстав рад был помочь.
Она вывела его на лестницу, но даже, я заперев дверь, я слышала его шипение, все время пока он спускался вниз.
Помедлив, я разожгла плиту. Я приготовила уголь на воскресенье, на свой выходной день. Что ж, придется померзнуть завтра, потому что мне больше не на что купить угля, пока я не получу деньги от папаши Шабрье, но по крайней мере ночью мне будет тепло рядом с моим негаданным англичанином.
Я поставила нагреть немножко воды, убрала пальто и шляпку, стянула со своего гостя ботинки. Потом вытащила его руки из рукавов пальто и вытащила пальто из-под него. Потерев руки и подышав на них, чтобы немножко согреть, я стала стаскивать с него пиджак, жилет и рубашку. Мне было очень стыдно, но я чувствовала к нему более отвращение, нежели даже жалость. Надо же быть дураком, чтобы гулять одному в такой час и в таком месте, и он с лихвой заплатил за свою глупость, но я-то тут при чем?
Мне было очень нелегко снять с него рубашку, и, когда я склонилась над ним, подложив руку ему под голову, он вдруг открыл глаза и глухо спросил:
– Клара? Клара, это ты?..
По-английски он говорил с незнакомым мне акцентом. Я ответила ему тоже по-английски, постаравшись его по возможности успокоить:
– Я не Клара. Только, пожалуйста, не волнуйтесь. Вы в полной безопасности.
Он что-то пробурчал, потом его глаза опять закрылись и голова стала тяжелой. Раздев его, я обнаружила, как и ожидала, ужасные синяки на боках. В нескольких местах даже лопнула кожа, наверное, где апаш бил его особенно сильно.
Осторожно я ощупала все ребра. Не знаю, может быть, в них были трещины, но ничего страшного я не заметила. Успокоившись, я достала из шкафа склянку с мазью, которой растирала себе руки, чтобы кожа не трескалась, и растерла ему спину и бока. О медицине я ничего не знала, кроме того, что выудила по мелочам из студента-медика, племянника мамзель Монтавон, который частенько бывал у нас в колледже. По ее просьбе я иногда проводила с ним пару часов, проверяя его знания по учебнику. Наверно, она остановила свой выбор на мне, потому что меня звали в колледже la professeuse, но, как бы то ни было, мне это очень нравилось, и если многому я все равно не научилась, то тем не менее поняла, что удары, нанесенные молодому человеку по голове, гораздо опаснее тех, от которых остались синяки на теле.
Читать дальше