Мэйдлин Брент: Тени прошлого

– Я понимаю, – продолжала я, – что уже после нашего первого вечера, когда ты пригласил меня поужинать, я совершенно поверила тебе и ни разу в тебе не усомнилась. О, я всегда ценила твою доброту и заботу, и все-таки я была ужасно слепой. Как я могла не заметить, что мне ни разу не было неловко с тобой? Что нам всегда было так... приятно и хорошо друг с другом? Что мне всегда нравилось что-то для тебя делать – готовить тебе завтрак, пришивать пуговицу, позировать тебе?

Улыбка блеснула в его глазах.

– Наверно, потому что ты глупая девчонка?

Я улыбнулась ему в ответ и пожала ему руки.

– Наверно. Но теперь-то я хорошо все понимаю. Просто я не знаю, что такое влюбиться, но я хорошо понимаю, что люблю тебя, Тоби, всем сердцем, потому что ты мой самый близкий и самый надежный друг.

– Значит... Ты выйдешь за меня замуж, девушка с бабочкой? – спросил он. – Ты выйдешь за меня замуж?

Я привлекла его к себе, обвила его руками свою талию и положила его голову себе на грудь. Мне хотелось, чтобы он знал, я не боюсь, я радуюсь его близости. С печалью и удовольствием я поняла, что мне легко это сделать, по крайней мере, я совершенно не стеснялась мужчины.

Я чувствовала, как мое сердце бьется у его щеки, и многое бы отдала за то, чтобы не говорить слова, которые должна была сказать, потому что мне было страшно потерять счастье, о котором я всегда мечтала, но которого не надеялась обрести, а теперь я должна была сама отступиться от него.

– Тоби, – сказала я и погладила его густые рыжие волосы, – если я стану твоей женой, то буду самой-самой верной и самой любящей из жен. Но, мой милый друг, я ничего не могу выкинуть из моей жизни. Ни четырех ужасных лет, ни множества мужчин. Я ничего к ним не чувствовала, разве что жалость к мальчишкам, и они не давали мне никакой радости. В этом смысле, Тоби, милый, ты будешь первым. Но меня столько раз продавали, что я боюсь. Боюсь, как бы их призраки не начали тревожить тебя когда-нибудь.

Он вздохнул и притянул меня поближе.

– Ханна, для меня эти призраки не существуют, – услыхала я глухой и счастливый голос. – Постарайся понять, красавица. Девушка, которую я люблю, стала такой девушкой, благодаря всему, что было в ее жизни хорошего и плохого. Если бы не твой колледж, я бы не знал, какая ты смелая и какая можешь быть сильная даже в самых страшных обстоятельствах. Я никогда не видел тебя сердитой, не слышал, чтобы ты пожалела себя или на что-то пожаловалась, и этим ты совершенно покорила мое сердце.

Я подняла его голову и поцеловала в лоб.

– А ты подумал, что будет, когда мы поженимся? Представляешь, в Корнуолле или на Средиземном море какой-нибудь твой друг или приятель узнает меня? Да и Райдеры и Ритчи все обо мне знают. Наверно, мы их никогда больше не увидим, но... Все равно может такое быть, что кто-то узнает меня, пойдут сплетни, и тебя отлучат от общества.

Тоби улыбнулся.

– Слишком маленькая вероятность, – сказал он, – потому что я не собираюсь становится членом общества. Однако все может быть, и я вот что думаю. Если какая-нибудь женщина начнет о тебе злословить, я напишу ее портрет, да такой, что лучше бы ей на свет не родиться, что-нибудь вполне узнаваемое и сатанинское, и выставлю его в парижской галерее или в лондонской. А вообще, я не хочу иметь никаких дел со сплетниками. Черт с ними. Ты меня поцелуешь, юная Маклиод?

Я рассмеялась, все еще держа его голову в своих руках, и сказала:

– Подожди, Тоби. Есть еще кое-что...

– Я знаю, что есть еще кое-что. Ты же не будешь отрицать, что я художник, и удачливый художник, а чего люди ждут от художника? Ну, конечно, он должен быть богемой. Я очень сомневаюсь, что кто-нибудь когда-нибудь узнает о твоем прошлом, но если так, то чего еще ждать от богемы. Большинство мужчин будет мне завидовать, а большинство женщин будет знать, что их мужчины мне завидуют.

Я заглянула в его глаза и не увидела в них даже тени сомнения.

– Тоби, когда я сказала «еще кое-что», я имела в виду совсем другое... Дети. Если мы поженимся и Бог даст нам детишек, в один малоприятный день они тоже могут узнать правду о моем прошлом.

Он погладил меня по щеке.

– Чем больше пройдет лет, тем меньше вероятность этого, – спокойно проговорил он, – но даже если так, что из этого? Ханна, твоя душа претерпела столько испытаний, сколько не знает ни одна из женщин. Ты живешь без иллюзий, в отличие от большинства, и ты смотришь на жизнь глазами совсем не юной девочки, хотя тебе мало лет. За это я тоже люблю тебя, и зачем придумывать всякие препятствия? Если дети вырастут и узнают что-нибудь о тебе, неужели тебя это сломает, ведь ты так много одолела? К тому же тогда я буду рядом с тобой.