Тадеуш Доленга-Мостович: Дневник пани Ганки

– Могу ли я поговорить с паном Реновицким?

Не знаю почему, но я была уверена, что это она. Яцеку телефонирует множество людей, однако на сей раз я голову бы дала на отсечение, что это она. Я спросила:

– А кто его спрашивает?

И в этот момент Яцек довольно неожиданно и почти грубо вырвал у меня трубку, сказав:

– Извини, это меня.

Я пошла в соседнюю комнату, но двери оставила приоткрытыми и прекрасно слышала, что он говорит. Увы, он был очень осторожным. Кроме слов «да» и «нет» не сказал ничего. Впрочем, и сам разговор длился всего-то минуту-две. Он подошел ко мне с очень спокойным лицом и пояснил:

– Это звонила секретарь Лясковского.

Естественно, он врал. Нагло врал. И как же тяжело было не сказать ему это прямо в глаза. Между тем, похоже, он заметил, что я ему не верю. Вероятно, именно поэтому прощался со мной очень ласково и сказал, что будет тосковать по мне. Сколько же обмана может быть в мужчине!

Однако, стоило автомобилю отъехать от дома, я оделась и выбежала к такси. Мне нельзя было терять ни единой минутки. Машина остановилась перед вокзалом, я почти бегом отправилась в зал, купила перронный билет и, к счастью, сумела догнать Яцека. Он шел вдоль поезда за носильщиком, тащившим чемоданы. Я внимательно наблюдала за ним и видела, что он явно кого-то искал, оглядываясь. Вдруг обернулся и заметил меня.

Я, должно быть, вела себя несколько странно и, как видно, довольно путано объясняла, какие чулки мне нужны, поскольку смотрел он на меня с нескрываемым удивлением. Потом, как ни в чем не бывало, записал в блокнот насчет этих моих несчастных чулок, не переставая осматриваться. Я не выдержала:

– Ты кого-то ищешь?

– Да, – кивнул он. – Со мной едет пан Мельхиор Ванькевич, и я боюсь, как бы он не опоздал. У нас общее спальное купе.

И – о чудо! – оказалось, что он говорит правду. Перед самым отправлением поезда действительно появился пан Мельхиор, немного запыхавшийся, но, как обычно, галантный. Засыпал меня комплиментами. Со всем этим я, должно быть, выглядела глупо.

Я прошла через все вагоны и не увидела ни одной женщины, которая могла бы оказаться ею. Нет. Яцек уезжал без нее. Я вернулась домой успокоенная. Около десяти отчиталась по телефону дяде Альбину и узнала от него, что он тоже начал свои поиски.

Это был ужасно нервный день.

Тото – кретин. Считает, что весь мир вертится вокруг него. Мои переживания объясняет тем, что вчера его видели в «Коломбине» с Мушкой Здроевской. Что я ревную его к этой Мушке! А этот идиот просит у меня прощения и клянется, что их ничего не связывает. Да сколько угодно. Хоть сто Мушек вкупе с канадской пятерней каждая [9] Имеется в виду первая рожденная и выжившая пятерня младенцев, появившаяся на свет весной 1934 года и ставшая настоящей сенсацией для публики. . Я так ему и сказала. Я тут переживаю великую трагедию, а он с какими-то Мушками. Впрочем, она еще и косоглазая.

Я нынче была с Тото и Рышеком Платером на завтраке в «Бристоле» и на ужине в «Европе». Тото поистине счастлив. Он без ресторанов не представляет себе жизни.

Мне хотелось смеяться, ведь ему кажется, будто я пошла с ним затем, чтобы отвлечь его от Мушки. Не знаю более самонадеянного человека, чем он.

Я осматривалась вокруг очень внимательно. Если она живет в отеле, то наверняка и ест в отельном ресторане. А вокруг и правда было немало молодых и недурных собой женщин.

И только теперь я поняла, насколько велики ожидающие меня сложности. Я даже засомневалась, окажет ли мне помощь дядя, хотя и могла удостовериться, что он времени даром не теряет. Я ведь видела его в холле отеля. Он сидел, делая вид, будто читает газету. К счастью, не стал мне кланяться. Я надеюсь, завтра он ко мне заскочит. Дай-то Боже, чтобы с каким-то результатом.

Только этого мне и не хватало! Мало того что у меня свои проблемы, так еще эта Гальшка Корниловская! И как можно так по-глупому попасться! Пришла ко мне вся на нервах и взволнованная, когда я еще сидела в ванной. Я сразу догадалась, что у нее какое-то необычное романтическое приключение, а потому спросила:

– Ты порвала с Павелом?

– Ах, зачем же, золотце. Тебе ведь известно, я люблю его безумно. И никогда-никогда ему не изменяла. Но знаешь, летом, в Крынице… Я сама не понимаю, как вышло… Просто минутная слабость… Знаешь, у тебя и правда превосходная фигурка. Это все массажи. У меня буквально нет времени на массаж, и Кароль злится, что приходится оплачивать массажистку, которая каждый день уходит, так ничего и не сделав. Чем больше он стареет, тем прижимистее становится. Но я хотела сказать о другом. Так вот, в Крынице я познакомилась с одним юношей. Ну, знаешь, курортный роман без особого значения. Я даже не знала, кто он такой. Знаешь, красавец. Чудесно одет, очень мужественный, спортивный. Превосходно танцевал. Словом, без изъяна. Могла ли я предвидеть, что это птичка небесная?