Ширл Хенке: Сладкое безумие (Глубокая, как река)

Оливия присела в реверансе и одарила кавалера улыбкой. Как по команде, оркестр заиграл быстрый вальс, и Бертон пригласил даму на танец. Он оказался на удивление хорошим партнером, но гораздо ближе, чем следовало, прижимал девушку к себе, а когда наклонил голову и заговорил, Оливию обдало запахом виски.

– Если мне не изменяет память, вы родились во Франции, мадемуазель Сент-Этьен. Но у вас почти нет акцента.

– Мои родители эмигрировали сразу после революции, – пояснила Оливия, не вдаваясь в подробности насчет того, что ее мать вышла замуж без согласия родителей и была вынуждена тайно покинуть отчий дом, за что ее лишили наследства. – Я выросла в дороге, пока мы переезжали из страны в страну. Мое детство прошло большей частью в разъездах по Италии, а позже – по Англии. Когда моя семья приехала в Америку, мне было четырнадцать лет, так что, сами понимаете, изучение иностранных языков стало моей второй натурой.

– Выходит, в столь нежном возрасте вы уже опытная путешественница, – усмехнулся он. – Но вы упомянули родителей, однако Эмори Вескотт выступает в роли вашего опекуна.

Оливия подозревала, что Бертон расспрашивает ее в надежде выведать, насколько многим девушка обязана своему опекуну.

– Мои родители погибли, когда перевернулась их карета, и у меня никого на свете не осталось, кроме друга моего отца, месье Вескотта.

– И конечно же, вы ему бесконечно благодарны за доброту и участие? – промурлыкал Бертон.

Оливия напряглась и едва не сбилась с темпа, но в этот миг музыка смолкла.

– Мое отношение к дядюшке Эмори вас нисколько не касается, месье Бертон, – холодно отрезала Оливия и с легким реверансом растворилась в толпе.

Наглый старый шантажист! Наплевать на его богатство, даже если у него не меньше золота, чем у императора Наполеона. Сует нос куда не надо, лезет в душу, да еще и изо рта у него пахнет. Оливия Сент-Этьен не продается и ни за какие деньги не станет игрушкой в руках какого-то старика! Неужели же она не встретит молодого и красивого кавалера, веселого и обаятельного, который мог бы завоевать ее сердце так же, как отец покорил ее мать. Оливия дала себе слово сегодня же вечером всерьез заняться поисками подходящего жениха и найти его до того, как дядюшка Эмори снова начнет ее сватать за какого-нибудь столь же неприятного человека, как Ройял Бертон. Но главное – можно ли довериться собственному чутью?

Она обожала своих беспечных родителей, единственной заботой которых были поиски удовольствий, а они, в свою очередь, безмерно баловали единственное дитя. Оливия понимала, что скорее всего ее мать поступила неверно, остановив свой выбор на Жюльене Сент-Этьене. И в самом деле, когда они приехали в Новый Орлеан, родной брат матери Шарль не пустил их на порог по примеру других членов семьи во Франции, отвернувшихся от матери Оливии после того, как она вышла замуж за Жюльена. Хотя отец был игроком и мотом, он никогда не унывал, отличался редким обаянием и был бесконечно предан двум своим «прекрасным дамам», как он называл жену и дочь. Вся их жизнь состояла из черных и белых полос: за пиршеством следовало полуголодное существование, неделю проводили, как короли, а потом бежали из гостиницы через черный ход, потому что отцу изменила удача за карточным столом и нечем было платить за постой.

Оливии нравилась такая жизнь, полная приключений, и скорее всего ей бы пришелся по душе кавалер столь же непредсказуемый и неподходящий, как ее отец. Возможно, именно поэтому она до сих пор отказывалась связать себя брачными узами. Девушка обвела глазами танцевальный зал, оценивая присутствующих молодых людей, и почти все они отвечали ей восхищенными взглядами. Чему не приходилось удивляться. С тех пор, как ей исполнилось четырнадцать лет, Оливия не могла пожаловаться на нехватку внимания со стороны мужчин. На всякий случай она мило улыбнулась светловолосому молодому морскому офицеру, который залился густым румянцем, встретившись с ней глазами.

Сэмюэль Шелби молча сбросил плащ на руки лакею и быстро зашагал через холл, не скрывая своего дурного настроения. Он терпеть не мог Рейберна Фелпса – почти так же, как нескончаемую череду блистательных светских приемов, посещать которые было обязательно всем жителям столицы, имеющим политические амбиции. И каждой женщине. В отличие от мужа, Летиция обожала балы. Сегодня она наверняка не пропускает ни одного танца, и по пятам за ней следует верный пес Ричард.