Мэри Бэлоу - ПРОСТО ЛЮБОВЬ

Поэтому Сиднем не был напуган перспективой их приезда в Глэнвир-Хаус. Скорее, несколько ошеломлен всем этим. Все Бедвины были уже людьми семейными. Сиднем встречался с некоторыми из их супругов – с леди Эйдан, леди Рэнналф, маркизом Холлмером и, по его мнению, все они были достаточно дружелюбными людьми. И у всех у них уже были дети. Вероятно, если Сиднем и испытывал опасения, то именно дети и были их причиной. Еще очень маленькие дети, которые, скорее всего, будут смотреть на него с ужасом и недоумением.

И помимо всего этого, дом, каким бы большим он ни был, станет тесным, когда в него съедется столько людей, которые будут постоянно ходить туда-сюда и шуметь.

Сиднем не был отшельником. Как управляющему Бьюкасла ему приходилось встречаться со многими людьми. Были также и соседи, которым нравилось консультироваться с ним по вопросам сельского хозяйства и по другим делам, связанным с землей и местным сообществом. У Сиднема также имелось несколько близких друзей – в частности, валлийский священник и школьный учитель. Однако его друзья были, в основном, мужчинами. За прошедшие пять лет были одна или две женщины, которые проявили желание завязать с ним отношения. По его мнению – исключительно потому, что он был сыном графа Редфилда и довольно богатым человеком, даже при том, что работал по найму. Но Сиднем не пошел им навстречу. Он всегда очень хорошо сознавал, что только его социальное положение и богатство побуждали их переступить через свое отвращение перед его внешностью, которое они не смогли полностью скрыть.

Все это время Сиднем довольствовался спокойной полузатворнической жизнью. Ему нравилась эта, во многих отношениях наиболее англизированная, часть юго-западного Уэльса, хотя в английской речи местных жителей все еще слышался напевный акцент. Впрочем, столь же часто здесь можно было услышать и валлийскую речь. Казалось, что в этом краю каждый испытывал любовь к морю, горам, музыке. Что в каждом человеке проявлялась глубокая духовность, которой отличалась эта древняя и хорошо развитая культура.

Сиднему хотелось прожить остаток своей жизни именно здесь. Неподалеку от Глэнвир находились особняк и небольшой участок земли – «Ти Гвин», что в переводе с валлийского означало «Белый Дом», хотя, в действительности, дом был построен из серого камня. Ти Гвин не входил в состав Глэнвир, хотя и граничил с ним. Это поместье также принадлежало Бьюкаслу: его приобрел предыдущий герцог. Ти Гвин не являлся майоратным владением. Сиднем мечтал и надеялся, что когда-нибудь он уговорит Бьюкасла продать Ти Гвин ему. Тогда у него будут собственные дом и земля, хотя сам Сиднем, если на то будет воля Бьюкасла, собирался и далее исполнять обязанности управляющего в Глэнвир.

Для Сиднема, привыкшего к огромному, пустому и тихому дому, была невыносимой перспектива оказаться в суматохе большого сборища в Глэнвир-Хаус. И поэтому он временно переехал в коттедж, по крайней мере, до тех пор, пока дом снова не опустеет.

Он был возмущен ожидаемым нашествием, хотя и осознавал, что у него нет никакого права возражать против приезда хозяина с женой, братьями, сестрами и, если уж на то пошло, с любым другим гостем, кого он решит пригласить в свое собственное владение.

Теперь Сиднем не ожидал от лета ничего хорошего.

Он решил держаться в стороне, насколько это будет возможно. По крайней мере, он будет стараться не попадать в поле зрения детей. Сиднему не хотелось их напугать. Не могло быть ничего ужаснее, чем увидеть страх, отвращение и панику на детских личиках, и знать, что он причина этому. Один месяц, написал секретарь Бьюкасла. Тридцать один день, если быть более точным. Это казалось вечностью.

Но он сможет это пережить.

Пережил ведь и худшее. Бывали дни и ночи, когда он жалел о том, что сделал это. Что выжил.

Но факт оставался фактом.

И в последние годы он был рад, что выжил.

Энн настояла, что весь долгий путь до поместья Бьюкасла в Уэльсе она совершит во второй карете маркиза с его с детьми и няней, хотя во время каждой остановки Джошуа и леди Холлмер уговаривали ее перейти в их карету. Она предпочитала думать о себе, скорее как о прислуге, чем как о гостье – и, о, господи, ведь герцог и герцогиня даже не знали, что она приедет!

Именно эта мысль временами вызывала в ней чувство, близкое к панике. У хозяев могли возникнуть серьезные возражения, даже если она на весь месяц спрячется в детской.

Она развлекала детей, так как няня, которая была бы и рада помочь, страдала от укачивания. Дэвид помогал Дэниелу считать за окном коров, а иногда – и овец, в то время как Энн, посадив малышку Эмили к себе на колено, играла с ней в ладушки и пела песенки. Энн очень нравился тихий веселый смех Эмили.