Виктория Холт - Опрометчивость королевы

Шарлотта писала ей, как счастлива она в браке. Леопольд был красив и добр. Она избрала его и была счастливейшей из принцесс.

«В самом деле, она счастлива», – думала Каролина, это утешало ее.

Она часто говорила о дочери с графиней Олди, с которой очень подружилась во время путешествия по Востоку.

– Я так счастлива, что моя дочь познает радости, которых мне не суждено было пережить. Она любит своего мужа, а он ее, это самое большое счастье в жизни. У меня его не было, дорогая Олди, и я очень счастлива, что она его нашла. Как я могу быть уверена? О, я знаю мою Шарлотту. Она никогда не притворяется. Ее письма полны счастья. Я всегда смеюсь, читая их, искренним смехом, Олди, так смеются только счастливые.

Она узнала, что будущие молодые родители приобрели загородное поместье Клермонт, где и жили в счастливом ожидании. Шарлотта сразу сообщила ей эту радостную новость про ребенка.

– Дорогая Шарлотта, – шептала она, – подумать только, у моей маленькой девочки будет младенец. Вот что ей нужно для полного счастья. Я надеюсь, за этим ребенком последуют и другие. Представляю, как станет волноваться вся Англия. Будут звонить колокола, будут стрелять пушки. Люди всегда любили мою Шарлотту. И ее отец, о, он тоже будет рад, да и старая ведьма тоже, хотя она и недолюбливала Шарлотту из-за меня. Но она будет рада. Этот ребенок станет королем или королевой Англии. И король… Бедный, сумасшедший король. Я полагаю, он даже не узнает. Когда я думаю о нем, мне хочется плакать. Он один из всей семьи был добр ко мне. О, хорошо бы мне очутиться там. В первый раз после отъезда мне хочется назад в Англию.

Каждый день, встав утром с постели, она садилась у окна и смотрела на море.

«Как там Шарлотта? – думала она. – Близится срок. Она напишет мне о младенце. Бедная девочка, надеюсь, роды не будут трудными».

Когда приходили послания, прежде всего она искала письма из Англии.

– Теперь уже в любой день, – объявила она графине. – Должно быть, скоро. Если только расчеты верны. Шарлотта могла ошибиться, это на нее похоже. Она стала серьезней, выйдя замуж… Я чувствую это по письмам. Интересно! Три года я не видела дочь. Скоро будут новости. Она даст знать мне о самом прекрасном ребенке в мире.

А новостей все не было.

Она навсегда запомнила это утро.

Она любила просматривать английские газеты, и ей всегда их подавали. Они какое-то время лежали на столике, прежде чем она бралась за них, а уж потом неторопливо принималась за чтение.

Вот и на этот раз она открыла одну и стала читать. Нет, ей просто приснилось это.

Такое не могло быть правдой.

Пятого ноября после трудных родов принцесса Шарлотта разрешилась от бремени крупным мертвым мальчиком. Вскоре после родов принцесса скончалась.

Вся страна скорбела по принцессе Шарлотте. Принц-регент затворником сидел в своей резиденции. Он никого не хотел видеть, даже леди Гертфорд. Он горько плакал, забыв все размолвки с дочерью, в воспоминаниях она осталась его любимым ребенком.

Сэр Ричард Крофт, акушер, пришел к нему полубезумным от горя. Принц пытался утешить его, а одновременно и себя.

– Говорят, ребенок был прелестным… прелестным… и это был мальчик.

– Так и было, сир. И у него, несомненно, ваши семейные черты.

Принц отвернулся и вытер глаза.

– Мне невыносимо даже думать об этом. Пожалуйста, оставьте меня с моим горем.

Сэр Ричард ушел, а на улицах люди узнавали карету и освистывали его. Ходили слухи, что он проявил халатность, плохо справился со своим делом, его обвиняли в смерти любимой всеми принцессы.

Регент дал волю слезам; а в голове у него вертелась одна мысль: «Главное сейчас избавиться от этой женщины. Еще не поздно. Если бы не она, я мог бы снова жениться. У меня родился бы сын. Мне должны добыть сведения об ее измене. Ну почему нельзя доказать очевидное?»

И это было необходимо сейчас… необходимо.

Королева находилась в Бат, на водах. В последнее время она чувствовала себя неважно, и ее доктора предложили ей туда поехать. Дочь Елизавета сопровождала ее, и они занимали Сиднейский дворец, расположившись там вместе со свитой.

Она была рада улучшению отношений с принцем-регентом впервые за многие годы. Старые баталии были забыты. «Он стал мягче», – убеждала она себя, а может быть, ей больше не нужна была власть. Теперь вся она принадлежала принцу, а королева питала к нему те же чувства, что и в его детстве, когда он был ее любимчиком.