Элизабет Хойт - В объятиях графа

Эдвард подвинулся и перевернулся на спину. Она почувствовала, как прохладный воздух коснулся ее влажной кожи. Худощавая рука притянула ее близко к его боку.

– У меня есть кое-что для тебя, – сказал он.

Она почувствовала вес на своей груди и подняла лежащий там предмет. Это был «Принц-ворон». Сдерживая слезы, она погладила красную кожаную обложку, чувствуя извилины выдавленного пера под своими пальцами.

– Но, Эдвард, это же принадлежало твоей сестре, не так ли?

Он кивнул:

– А теперь это принадлежит тебе.

– Но…

– Тс-с. Я хочу, чтобы это оставалось у тебя.

Он поцеловал ее так нежно, что сердце наполнила теплота. Как могла она продолжать отрицать, что любит этого мужчину?

– Я думаю… – начала она.

– Тише, дорогая, мы поговорим утром, – сказал он хрипло.

Анна вздохнула и легла рядом с ним, вдыхая его приятный мужской аромат. Она не чувствовала себя такой отчаянно счастливой уже много лет. Возможно, даже не испытывала подобного счастья никогда в жизни.

Уже наступало утро.

На следующее утро Анне снился сон о черноглазом младенце, когда мужской голос засмеялся ей в ухо и разбудил ее.

– Я никогда не видел, чтобы кто-либо спал так крепко. – Губы прошлись от мочки ее уха к подбородку.

Она улыбнулась и хотела прижаться ближе, когда обнаружила, что рядом с ней нет теплого тела. Смущенная, она открыла глаза. Эдвард стоял рядом с кроватью уже одетый.

– Что?

– Я иду повидаться с Джерардом. Тс-с. – Он приложил палец к ее губам, прежде чем она смогла сказать что-либо. – Я вернусь так скоро, как только смогу. И мы займемся планами. – Он наклонился, чтобы подарить ей поцелуй, от которого ее мысли разбежались. – Не покидай мою кровать.

И он ушел прежде, чем она смогла ответить. Она вздохнула и перевернулась на другой бок. На следующий раз, когда она проснулась, горничная открывала занавеси.

Девушка обернулась, когда она потянулась:

– О, вы проснулись, мэм. Я принесла чай и свежие булочки.

Анна поблагодарила горничную и села к подносу. Она заметила сложенную записку, лежащую рядом с чайником.

– Что это?

Девушка посмотрела.

– Не знаю, мэм. Посыльный принес это к двери и сказал, что это для леди, которая сейчас здесь. – Она сделала реверанс и вышла.

Анна налила себе чашку чаю и взяла записку. Довольно грязная бумага была запечатана воском, но без какого-либо знака. Она воспользовалась ножом для масла, чтобы открыть ее, затем подняла чашку к губам, когда читала первую строчку.

Чашка задрожала у нее в руке.

Это была записка-шантаж.

Анна вперила взгляд в отвратительный клочок бумаги. Автор видел ее в «Гроте Афродиты» и знал, что она встречалась там с Эдвардом. В непристойных выражениях он угрожал рассказать семье Джерард. Она могла предотвратить это несчастье, придя в гостиную в «Гроте Афродиты» сегодня вечером в девять часов. Ей велели принести сто фунтов, спрятанных в муфту.

Анна отложила в сторону послание и созерцала свой остывающий чай и умирающие мечты. Всего несколько мгновений назад счастье казалось таким близким. Она почти схватила его рукой, почти держала его трепещущие крылья. Затем оно вырвалось и улетело, и она осталась с пустым воздухом в ладони.

Слеза скатилась по ее щеке на поднос с завтраком.

Даже будь у нее сто фунтов стерлингов – а их у нее не было, – что удержало бы шантажиста от того, чтобы потребовать ту же сумму снова? И снова? Он мог даже повысить цену своего молчания. Если ей предстояло стать графиней Свартингэм, она стала бы основной мишенью. И едва ли имело значение, что Эдвард в настоящий момент разрывал свою помолвку с мисс Джерард. Она будет опозорена, если остальное общество узнает о ее визитах в «Грот Афродиты».