Мэри Бэлоу - Верю в любовь

Отныне она больше никогда не будет ненавидеть его. Что бы ни случилось, она больше никогда не будет ненавидеть его.

Его губы выжгли дорожку на горле и плече, пальцы расстегивали платье и стягивали вниз. Нора вздрогнула, но не от холода. Ричард на секунду поднял голову, снял длинную нитку бус и уронил. Они глухо стукнулись об пол. В полутьме их взгляды встретились, и они улыбнулись друг другу.

И Нора почувствовала, что пропала. Потому что это не было равнодушным упражнением в чувственной страсти. Остались только Ричард и она. А она никогда… о Господи, никогда не переставала его любить…

Ненавидеть и любить.

Но всегда, всегда на первом месте была любовь.

Когда-то Ричард, проходя мимо, улыбался, и она, совсем еще девочка, влюбилась в него. Теперь он снова улыбался ей в темноте спальни.

Он обнажил ее грудь и взвесил на ладонях. Его пальцы играли с нежными холмиками, перекатывали затвердевшие соски. Резкая, мучительно-сладостная боль стрелой пронзила Нору: от ямочки между ключицами, до треугольника внизу живота. А потом ее платье и сорочка соскользнули вниз, к ногам.

Ричард встал на одно колено, чтобы скатать и снять ее чулки. Нора возложила руки на его голову, словно благословляя, и поднимала ноги по очереди.

Он поцеловал высокий подъем ее ступни, щиколотку, нежную внутреннюю поверхность бедра. Встал, провел ладонями по ее ногам, бедрам и талии, прежде чем обнять ее и прижать к себе. Их губы снова встретились. На этот раз он был требователен, настойчив, жесток, пока она не приоткрыла губы, пока его язык не проник в ее рот. И Нора льнула к нему, слабея от желания. Она сама не понимала, почему ей пришло в голову, что надо бы тоже раздеть его. Ведь она так мало знала о мужчинах! Но было что-то великолепное… нечто непереносимо эротичное в том, как она, совершенно голая, припадала к Ричарду, который был еще полностью одет.

– Ложись, Нора, – попросил он, откинув покрывало одной рукой и обнимая ее другой.

Она легла на спину. Он наклонился над ней и, продолжая целовать в губы, ухитрился стащить с себя фрак и развязать узел шейного платка. Тогда она стала помогать ему, расстегнув и спустив с плеч рубашку. Снова встав, Ричард принялся снимать брюки.

Боже, как он был красив! Нора не могла насмотреться на него в лунном свете, льющемся в окна. Намного красивее, чем был когда-то! Широкоплеч и мускулист.

А может, она так считала лишь потому, что смотрела на него глазами женщины, а не девочки? Она ясно помнила, что называла его красавцем, потому что тогда он был строен и грациозен. И смеялся над ее словами, прежде чем похоть поглотила их обоих. Они с оптимизмом юности начинали супружескую жизнь.

Теперь они снова были в постели, и Ричард снова ласкал ее руками и губами, на этот раз как искушенный в любовных играх мужчина. А она руководствовалась только слепыми инстинктами, но жадно ласкала его и, как музыку, слушала стоны желания и наслаждения.

Но скоро все ее тело запульсировало почти болезненной потребностью.

– Ричард, – прошептала Нора, – Ричард…

Его имя звучало мольбой.

– Да, – ответил он. – Да.

И придавил ее к матрацу всем своим немалым весом, прежде чем раздвинуть коленом ее ноги. Нетерпеливо сжал ягодицы, приподнял и вошел в Нору, твердый, напряженный и сильный, наполняя и растягивая ее. Она прикусила губу в ожидании боли. Боли не было.

Ричард вытащил из-под нее руки, оперся на локти, чтобы не раздавить Нору, и стал двигаться в ровном, медленном ритме.

Она провела пальцами по его рукам и плечам, ощущал мягкие волоски, мышцы, тепло кожи. Обвила ногами его талию и стала двигать бедрами, сжимая и разжимая внутренние мышцы, повинуясь чистому инстинкту. И закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на том, что происходило там…

Там, внизу, все было влажно, и Ричард продолжал размеренные движения.

И Нора чувствовала, как неспешно накапливается тупая боль, становившаяся все острее, пока не превратилась в настоящую пытку. И она снова крепко сжала внутренние мышцы, расслабилась и поняла, что больше не вынесет. И содрогнулась в сладкой муке освобождения, вдруг поняв, что это была не боль, а нечто совершенно противоположное.

Откуда-то донесся чей-то удивленно-самозабвенный крик, и Нора смутно поняла, что это ее собственный голос.

Но прежде чем успела собрать воедино разбросанные осколки своего тела и сознания, Ричард снова вонзился в нее, на этот раз глубоко и резко, и она ощутила, как изливается в лоно жаркий поток его семени. Он громко вздохнул и обмяк на ней. Всей своей тяжестью.