Виктория Холт - Убийство в Тауэре

При дворе обсуждали последнюю причуду короля. Каждое утро он проводил у постели Роберта Карра. Молодой человек оказался не слишком способным учеником, но учитель с готовностью прощал ему промахи, потому что юноша обладал избытком достоинств, которые доставляли ему удовольствие.

Стало ясно, что у короля появился новый фаворит.

Напротив входа на арену для турниров в Уайтхолле стояла привратницкая сторожка у ворот – великолепное огромное здание, построенное Гольбейном из квадратных камней и кремневых валунов, отполированных и украшенных разноцветными плитками. Несколько терракотовых и позолоченных бюстов украшали дом, один из них изображал Генриха VII, другой – Генриха VIII, и все это вместе взятое называлось Кокпит-Гейт.

У одного из окон стояли дети – мальчик и девочка – и смотрели на арену для турниров, где медленно прогуливалась группа людей во главе с королем, опиравшимся на плечо высокого золотоволосого молодого человека.

Мальчику было около тринадцати, хотя он казался старше, и его красивое лицо выглядело очень серьезным. Девочка, которая была на два года моложе брата, взяла его под руку.

– О Генрих, – сказала она, – пусть это тебя не беспокоит. Если не этот, то был бы кто-нибудь другой.

Принц Генрих с хмурым видом повернулся к сестре:

– Но король должен подавать пример своим подданным!

– Подданные и так достаточно любят нашего отца.

– Достаточно, но не от души.

– Все будет по-другому, когда ты станешь королем, Генрих.

– Не говори так! – резко оборвал ее брат. – Ведь я могу стать королем лишь в случае смерти нашего отца!

Елизавета пожала плечами. Хотя ей исполнилось только одиннадцать лет, она уже была очаровательна. Елизавета обожала своего брата Генриха, но предпочитала, чтобы он был менее серьезен. При дворе столько удовольствий – к чему забивать себе голову странностями в поведении их родителей? По крайней мере, им было не на что жаловаться. Их отец, возможно, и был разочарован, что они не проявляли признаков такой же образованности, как у него самого, но в целом был снисходительным родителем.

Однако Генрих обладал чувством такта, – именно поэтому все им восхищались и уважали его. Он постоянно учился, как стать хорошим королем, когда придет его время, замечательно сидел в седле, но не любил охоту, считая, что нельзя убивать ради убийства. Многие находили это странным, но никого не удивляло, что у сына короля Якова время от времени возникают странные идеи.

Если бы Генрих не предпочитал игры учебе, он был бы чересчур совершенным, чтобы обрести популярность, но его маленькие слабости очаровывали всех.

Елизавета склонила голову набок и смотрела на брата любящим взглядом.

– О чем ты думаешь? – спросил Генрих.

– О тебе, – призналась она.

– Могла бы выбрать более достойный предмет!

Сестра обняла его за шею и поцеловала.

– Никогда! – Она засмеялась. – Я слышала, как сегодня двое твоих слуг жаловались друг другу. Оказывается, ты услышал, как они чертыхались, и заставил их внести штраф в твою копилку для бедных.

– И им это не понравилось?

– Еще бы! Но я думаю, они любят тебя за то, что ты заботишься о приличиях. А теперь, Генрих, скажи-ка: разве ты не рад, когда твои слуги ругаются?

– Что за вопрос! Я ведь и оштрафовал их за сквернословие.

– Да, но чем больше штрафов они заплатят, тем больше будет денег для бедных. Вероятно, беднякам хотелось бы, чтобы твои покои были заполнены богохульством.

– Ты сама становишься такой же серьезной, как и я.

– О нет! – Елизавета рассмеялась и сменила тему. – Нашему отцу не нравится, что ты навещаешь своего друга в Тауэре.

– Он не запрещал мне туда ходить.

– Да, не запрещал. Наш отец – странный человек, Генрих. Он надеется, что ты не будешь этого делать, но понимает, что ты должен, и поэтому не вмешивается.

– Зачем ты мне все это говоришь?

– Потому что это как штрафы в копилку для бедных. С одной стороны – хорошо, с другой – плохо. Трудно определить, что перевешивает. Многое из того, что делает наш отец, тебе не нравится, но он все равно хороший отец.

– Моя дорогая сестричка, – улыбнулся Генрих, – я принимаю твой упрек.

– К чему забивать голову тем, что нас не касается? Ты сейчас займешься вольтижировкой? Можно мне посмотреть?

– Я иду в Тауэр.

В этот момент открылась дверь, и вошла женщина, ведя за руку маленького мальчика. Ребенку было около семи, но ходил он с большим трудом.