Стефани Лоуренс: Признание повесы

– Мы отведем их в конюшню и там распряжем, иначе смоет нас самих.

Роберт кивнул кучеру:

– Уиллис, иди с ними. Я сам возьму саквояж и закажу комнаты. Приходи, когда закончишь с лошадьми.

Уиллис лихо отсалютовал и отправился помогать конюху распрягать промокших и уставших коней.

Роберт вытащил из багажного отделения экипажа саквояж и пошел к крыльцу бокового входа.

Приоткрыв дверь и протиснувшись внутрь, он первым делом крикнул:

– Хозяин!

– Я здесь, сэр!

Роберт поднял глаза. Владелец гостиницы, тот самый вежливый, тихий человек, которого он помнил все эти годы, стоял за стойкой у лестницы, с обреченным видом озирая лужу, уже успевшую образоваться вокруг сапог гостя. Вздохнув, хозяин оглядел высокую фигуру вошедшего и мигом оживился, отметив качество элегантного пальто, под которым виднелись не менее элегантные, хоть и насквозь мокрые фрак и жилет.

– Кошмарная ночь, сэр. Вам, конечно, понадобится уютная сухая комната?

– Та, что с камином. И еще одна – для моего кучера. Он сейчас придет.

Знакомый голос заставил хозяина всмотреться в лицо Роберта. Он недоуменно моргнул.

– Как… благослови меня Господь! Это… – Он поспешно прикусил язык. – Лорд Джеррард, не так ли? Сколько лет, сколько зим, милорд!

Похоже, весь мир его знает!

Роберт поспешно нацепил на физиономию чарующую улыбку: верное оружие, с помощью которого почти неизменно добивался своего.

– Совершенно верно. Вы – Билт, не так ли?

Билт, польщенный тем, что столь важная персона помнит его имя, вышел из-за стойки.

– Что-то ужасное творится, милорд. В жизни ничего подобного не видел. Ну и дождь! Чисто Ноев потоп! Одна из передних комнат свободна. Сейчас велю миссус сменить белье и разжечь огонь в камине. – Стараясь угодить новому клиенту, он потянулся к саквояжу гостя. – Если соблаговолите посидеть немного в распивочной, перевести дух, я постараюсь все сделать как можно быстрее.

Роберт отдал саквояж. Он так устал и промок, что хотел только одного: немного обсохнуть и, если очень повезет, согреться.

Билт обеими руками поднял громоздкую ношу и поспешил к лестнице.

– Бьюсь об заклад, вы помните, где находится распивочная.

Роберт кивнул и шагнул к арочному проходу, за которым находилась распивочная, довольно большая комната с барной стойкой вдоль стены.

Здесь царила ледяная тьма. Значит, это не та комната, в которой мерцал огонь.

Роберт уставился на дверь напротив арочного входа. Если память ему не изменяет, она ведет в гостиную. Он двумя шагами пересек комнату и открыл дверь. На него мгновенно обрушились тепло и золотистый свет.

– Милорд! Э-э-э…

Роберт, уже успевший переступить порог, обернулся. Билт, по-прежнему сражавшийся с багажом гостя, взирал на него с ужасом.

– В чем дело? – удивился Роберт, вскинув брови.

– Прошу извинить, милорд, надеюсь, вы не обидитесь, но гостиная уже сдана.

Повеса заглянул в комнату.

– Но кто бы он ни был, вряд ли приедет в такую погоду, да еще среди ночи. Зато в камине горит огонь. На случай если вы не заметили, Билт, я промок до костей. Не хотите же, чтобы я простудился, пока вы готовите комнату, тем более что огонь все равно горит зря и никого не согревает. – Он снова улыбнулся, на этот раз слегка раздраженно, так что серебристо-серые глаза похолодели. – Подожду здесь, у огня.

Войдя в гостиную, Роберт закрыл за собой дверь и подошел к камину. И с каждый шагом все острее ощущал благословенное тепло, тянувшееся к нему, охватывающее… но только руки и ноги. Только те места, которые не были скрыты одеждой. Все остальное оставалось промерзшим до костей.

Остановившись перед огнем, он скинул пальто, повесил на спинку стула у камина, после чего мысленно пожал плечами – все равно никто не увидит – и стащил фрак. Нелегкая задача, учитывая то, какие средства применил портной Шульц, чтобы фрак сидел как влитой, обтягивая плечи и спину. С жилетом было полегче, но даже галстук и рубашка прилипали к телу.

Роберт не помнил, когда в последний раз попадал в такой ливень. Галстук представлял собой ярд смятого влажного полотна, он бросил его поверх фрака. Лосины – слава Богу, он не переоделся в брюки перед тем, как пуститься в путь, – хоть и не пропускали влагу, но и от них шел пар.

Роберт поразмыслил, решая, стоит ли сбрасывать и рубашку, но ему не терпелось согреться, и ждать не было смысла. Вытащив рубашку из лосин, он долго извивался, прежде чем сумел стянуть ее через голову. Вода капала с волос, но жар, ласкающий грудь и руки, принес Роберту немедленное облегчение. Он вздохнул, закрыл глаза, вытер волосы смятой рубашкой и постепенно почувствовал, как унимается озноб. Сведенные от холода мышцы стали расслабляться. Роберт еще не согрелся, но уже не был прежней замерзшей статуей.