Лоретта Чейз - Невеста сумасшедшего графа

– Что вы сказали? – выдохнул он. – Впереди?..

У меня… Вы… Может, вы забыли про галлюцинации?

«Зрительные химеры». «Сначала ты видишь звезды, а потом возникает боль». Физиологический феномен, характерный для ряда невралгических заболеваний, как сказала моя жена.

Эвершем кивнул:

– Она права. Типичные признаки. И симптомы классической мигрени. Как я понимаю, именно от нее вы и страдаете.

– Мигрень? – переспросил Дориан. – То есть… головная боль?

– Не простая головная боль, которую имеет в виду большинство людей, а тяжелые, истощающие приступы.

Но они не смертельны.

– Вы хотите сказать, что все это время… – Дориан покраснел. – Все эти месяцы, когда я изображал из себя героя трагедии… я страдал от обычной головной боли?

Эвершем нахмурился, положил лист на стопку, выровнял ее, а Дориан ждал, что последует за этой паузой.

Ведь его головные боли не смертельны. Тогда почему он молчит?

Гвендолин показалось, что она слышала голос мужа, но когда подошла к дверям библиотеки, там было тихо.

Едва она взялась за ручку, как раздался знакомый мужской голос:

– Хотел бы и обнадежить вас, но не могу. Эта болезнь неизлечима, милорд, и хотя ее изучали столетиями, она все еще остается для науки загадкой. Я не встречал двух похожих больных. К огромному сожалению, не могу обещать вам излечение. Не могу обещать я того, что она не перейдет к вашим детям, ибо, как уже доказано, она наследственная.

Гвендолин вскрикнула. К ней повернулись две мужские головы, и, прежде чем она успела закрыть дверь, на нее уставились две пары глаз: одни – голубые, другие – золотистые.

– О, извините. Я не хотела вам мешать…

Ничего не видя от слез, она промчалась через холл, открыла входную дверь, сбежала по лестнице и налетела на Берти.

– Ну, Гвен, куда ты?.. – начал тот.

Но она шмыгнула мимо, бросилась к его лошади, которую держал один из конюхов, и выхватила поводья.

– Гвен, что случилось? – удивился подскочивший Берти.

– Помоги мне сесть на лошадь, – попросила она.

Кузен наклонился и подставил ей руки.

– Только не говори, что Кот опять сбежал. Я думал, они с Эвершемом поладили, и ехал, чтобы сказать об этом Дейну, когда увидел, как ты подъезжаешь к дому, и был несказанно удивлен. Предполагалось, что ты в…

– Гвендолин!

– А вон и Кот. Не убежал. Тогда что ты…

– Отпусти мою ногу, Берти.

Тот выполнил приказ, но Дориан уже ухватился за стремя.

– Дорогая, я не знал, что ты…

– Я… немного… не в себе… – выдавила она. – Мне нужно… проехаться верхом.

– Тебе нужен крепкий чай. Я понимаю, увидев Эвершема, ты испытала шок, но…

– О, лучше бы он никогда не приезжал! – воскликнула Гвендолин, заливаясь слезами. – Хотя это глупо, всегда лучше знать… факты. А ты сделал меня… такой счастливой… Я люблю тебя… и буду любить всегда, не… не важно, что слу-случится…

Она больше не могла говорить и, когда Дориан снял ее с лошади, только прижалась к нему, задыхаясь от рыданий.

– Я люблю тебя, моя радость, всем сердцем, – нежно сказал тот. – Но мне кажется, ты все перепутала.

– Нет, я слышала… Эвершем сказал… а он знает лучше всех. Он необыкновенный врач. Неизлечима, сказал он. Нибонс был прав, а я ошибалась…

– Конечно, перепутала. – Дориан погладил жену по голове. – И лондонские специалисты, и Нибонс, и Борсон ошибались. Как и я. Ты разбираешься лучше всех.

Я чувствую себя последним болваном, но твой мистер Эвершем сказал, что я в здравом уме, а сотрясение мозга по наследству не передается. Поэтому ты связана со мной и моей чертовой мигренью на веки вечные.

Гвендолин подняла голову и заглянула в его янтарные глаза:

– Ми-ми-мигрень?

– Да, мигрень, – подтвердил он. – Боюсь, провидение сыграло с тобой шутку, Гвен. Ты ехала так далеко, чтобы ухаживать за умирающим безумцем и двигать вперед медицинскую науку, изучая этот необыкновенный случай… – Дориан улыбнулся. – А в итоге оказалась с чрезвычайно здоровым мужчиной, который страдает лишь от скучной головной боли.

Гвендолин откинула у него со лба волосы и, смахнув продолжающие капать слезы, улыбнулась.

– Ну, я все равно тебя люблю.

– Гром и молния… я бы сказал… Боже мой. Кот, что случилось? О чем она плачет? Никогда ее такой не видел, – лепетал взволнованный Берти.

– Все в порядке, Берти. Твоя кузина ждет ребенка, и это делает ее слишком чувствительной.

– О! Ну… то есть… я хотел сказать… О да. Очень хорошо. Действительно. – Покраснев от смущения, Берти погладил ее по голове. – Хорошо сработано, Гвен.