Лора Бекитт - Сердце в пустыне

– В прошлом году Харун аль-Рашид назначил аль-Мамуна бессменным правителем Хорасана, [5]– продолжал Хасан. – Недавно я узнал, что халиф едет туда вместе с принцем. Вполне возможно, аль-Мамун останется в столице Хорасана, Мерве. Вчера я получил лестное предложение: один из моих сыновей может сопровождать халифа и принца, чтобы затем остаться на службе у правителя главной провинции Ирана. Разумеется, я ответил согласием. Поездка состоится через два-три месяца.

Зухра подняла брови.

– Мудрое решение. Твой младший сын сможет занять положение, какого едва ли сумел бы добиться, оставаясь в Багдаде.

Немного помолчав, Хасан медленно произнес:

– Я намерен отправить в Хорасан не Алима, а Амира.

– Что?!

Пальцы Зухры вцепились в обивку дивана. Чувство гнева и оскорбленной гордости было столь сильно, что на мгновение приглушило сердечную боль. Амира, ее любимца, союзника, опору, старшего сына и первого наследника – в ссылку?! Это было немыслимо. Зухра отказывалась верить в то, что услышала.

– Да, – твердо произнес Хасан. – Так будет лучше. По моему мнению, Амир слишком жаждет развлечений. Он легкомыслен и не обладает достаточной силой воли. Служба в Мерве, вдали от багдадской роскоши, под началом сдержанного и вдумчивого аль-Мамуна пойдет ему на пользу.

При этом подумал: «Заодно Амир наконец-то избавится от твоего влияния!».

– Аль-Мамун – сын рабыни!

Хасан нахмурился.

– Он – сын халифа. Тебе известно, что по мусульманским законам ребенок рабыни, если он признан своим отцом, получает те же права, что и дети, рожденные законной женой, – сказал он и добавил: – К тому же аль-Мамун наполовину перс, как и Амир. Будет неплохо, если твой сын сблизится с иранской аристократией. Это поможет ему продвинуться по службе.

Зухра вскинула голову. Ее глаза сверкали, а в голосе звучал металл.

– Ты не полагаешься на природный талант Амира?

– Насколько мне известно, он никогда не проявлял прилежания в науках.

– А как же место твоего преемника в Багдаде?

Зухра осмелилась задать животрепещущий вопрос. Осмелилась – не потому что боялась мужа, а потому что заранее знала ответ, способный ранить в самое сердце.

Чуть помедлив, Хасан сурово изрек:

– Его займет Алим.

Алим! Алим, сын безродной рабыни, будет представлен ко двору, вхож во дворец, получит наследственную должность! Тогда как ее сын будет сослан в далекий оазис, сделается прислужником человека, который никогда не станет халифом!

– О нет! Ты не можешь так поступить! – в отчаянии воскликнула Зухра и внезапно замолчала.

Резкий, холодный луч здравого смысла вспыхнул в ее мозгу и помог сдержать чувства. Ненависть придала хладнокровия и сил. Бесполезно спорить с мужем, нужно исподволь заставить его изменить решение. Необходимо ему помешать.

Женщина встала и выпрямила спину.

– Ты уже говорил с сыновьями?

– Еще нет. Ты сослужишь мне службу, если пришлешь сюда Амира. За Алимом я пошлю сам.

Через четверть часа оба стояли в кабинете Хасана.

Алим унаследовал от своей матери-иноземки русые волосы и ярко-голубые глаза, от отца, чистокровного араба, – красивого оттенка кожу, черные брови и ресницы и по-восточному тонкие черты лица. Он смотрел доверчиво и серьезно, тогда как Амир внутренне напрягся от обуревавших его душу противоречивых чувств. Мать только что сообщила ему тревожные новости. Голос Зухры звучал глухо, в глазах пылал неистребимый огонь, огонь ненависти, которая давным-давно пустила корни в ее душе, пошла в рост и наполнила собой все существо этой женщины.

Алим поклонился первым и ответил:

– Я подчиняюсь твоему решению, отец.

Амир незаметно усмехнулся. Как будто мальчишка мог сказать что-то другое! Молодой человек помедлил. Он не мог ответить «нет» и был не в силах произнести «да». Он молчал, и в этом молчании таился своего рода протест. С одной стороны, он был не прочь освободиться от власти матери. Многие годы Зухра жила только им, она привыкла ощущать их единым существом. Просила у него отчета в каждом жесте, в каждой мысли. В то же время Амир не желал уступать свои привилегии младшему брату, не хотел удаляться в изгнание, уезжать в безвестный оазис Мерв, тогда как Алим будет процветать в полном чудес и удовольствий Багдаде.

Взгляд отца был непримирим и суров, и старшему сыну пришлось ответить «да». Хасан сказал, что поездка состоится не раньше чем через два месяца. Что ж, у него, Амира ибн Хасан аль-Бархи, есть время подумать о том, как избежать козней судьбы.