Сьюзен Кэррол: Куртизанка

Габриэль Шене осторожно пробиралась по дорожке, заросшей сорняками, вглядываясь в темноту через прорези своей маски. На внутреннем дворе Мезон д'Эспри было тихо, как на кладбище, и много страшнее. Луна бросала бледный свет на почерневшие от покрывавшего их мха фонтаны и расколоченные статуи. Обезглавленные фигуры каких-то святых возвышались среди увядающих остатков розария. Цветы давно отцвели, но шипы остались, и одна ветка зацепилась за подол плаща Габриэль. Она нагнулась, чтобы освободиться, и ею снова овладело тревожное ощущение, которое не покидало ее весь вечер: ощущение, будто за ней следят. Выпрямившись, она обхватила пальцами рукоятку шпаги, спрятанной под плащом, и резко повернулась. Железные ворота и каменная стена смутно вырисовывались в густом ночном тумане. Но, по мере того как она пристально вглядывалась в туман, расплывчатые очертания приобрели форму, и она разглядела высокого воина с горделивой осанкой.

Она приглушенно вскрикнула и выпустила шпагу. Не от страха, нет, скорее от безмерного отчаяния, потому что слишком много раз видела Габриэль этого человека в своих снах и мечтах. Она машинально сделала шаг к нему навстречу, прекрасно сознавая, что ничего хорошего из этого не получится. Никто приветливо не улыбнется ей навстречу, никто не заключит ее в свои крепкие объятия, потому что никого там нет. Этот человек — фантом. Ее встретит лишь пустота и тишина.

Призраки не оставляют звуков шагов, и воспоминания не отбрасывают теней, разве что, возможно, на человеческом сердце. Она наблюдала, как фигура мужчины, в который уже раз растворилась в тумане. Габриэль ни разу не видела его лица, но с уверенностью могла сказать, кто он.

Николя Реми, капитан из Наварры. Продолжала ли она повсюду встречать его призрак, или то был плод ее собственного истерзанного воображения, — эффект был одинаков. Сердце Габриэль сжалось от горя и вины.

— Ох, Реми, — прошептала молодая женщина. — Я тысячу раз просила у тебя прощения. Чего же ты еще хочешь от меня? Почему не можешь оставить меня в покое?

Габриэль понимала, что не получит никакого ответа на свой вопрос, по крайней мере в этом сыром от тумана внутреннем дворе. Девушка развернулась и, в последний раз оглянувшись назад, поспешила к дому.

Осторожно проскользнув мимо торчавших обломков дверей, она вступила в дом, и темнота поглотила ее. Наглухо забитые досками оконные проемы не пропускали внутрь свет от бледной луны. Габриэль сдернула маску и полезла под плащ за большим кошелем, прикрепленным к поясу. Она пошарила в нем и отыскала маленькую свечу в небольшом медном подсвечнике и огниво. Немало повозившись с кремнем и фитилем, она сумела заставить загореться тоненькую свечу.

Крошечное пламя ожило с легким потрескиванием, образовав вокруг себя небольшое округлое пятно света. Габриэль глубже продвинулась в комнату, зиявшую темнотой, и под ногами захрустел песок. Приподняв свечу, она изучала все, что осталось от когда-то великолепного зала. Любовница епископа на редкость красиво обставляла его жизнь, до того как сюда нагрянули охотники на ведьм.

Красивый высокий резной дубовый стол был сброшен с возвышения и опрокинут, сломанные стулья и табуреты в беспорядке валялись поблизости от него. В воздухе завис тяжелый плесневелый дух гниющей шерсти от сорванных со стен и разодранных в клочья гобеленов. Даже огромную железную люстру вывернули из потолка и оставили болтаться на цепи. Все окутывала густая паутина, как если бы время старалось как можно скорее соткать саван для этого дома.

Охотники на ведьм добросовестно выполнили свою работу. Габриэль задрожала от ужаса и сострадания, вспомнив ночь, когда злодеи ворвались в ее собственный дом на острове Фэр. Ей с сестрами, Арианн и Мири, удалось спастись только благодаря вмешательству графа Ренара, впоследствии женившегося на Арианн.

Но никто не спас беднягу Жизель Лассель и ее дочерей. Как страшно было женщинам, когда их вышвыривали из дома! Как они плакали и пронзительно кричали! А потом их еще подвергли жесточайшим пыткам и обрекли на смерть, которая может ожидать любую Дочь Земли. Все эти женщины погибли. Кроме одной…

— Эй? — наугад позвала она.

Ее голос отозвался эхом, но и эхо съела гулкая тишина огромного дома.

— Кассандра Лассель? — Габриэль позвала громче.

В ответ прозвучала еще более удручающая тишина, потом ей показалось, что она услышала скрип половицы. Девушка облизала губы и попыталась снова.