Хизер Гротхаус - Влюбленный воин

— Черный дьявол! — восторженно завопил Баррет, и лицо его расплылось в широкой улыбке.

Почувствовав судорожный вздох Тристана, Хейд легонько подтолкнула его к другу.

— Иди к нему…

— Ты уверена, что… — Тристан заглянул ей в глаза. — Ох, милая, не хочу оставлять тебя ни на минуту.

— Ничего страшного, если оставишь на минутку. Ведь нам предстоит всю жизнь провести вместе, — ответила Хейд с улыбкой. — Иди же, поблагодари его за то, что он спас меня.

«Спас дважды», — добавила она мысленно, глядя вслед Тристану.

Свита Фаро расступилась перед великаном англичанином, а Фаро, спешившись, проговорил:

— Похоже, мой господин, я прибыл очень вовремя.

— Как всегда, Фар, как всегда, — ответил Тристан. Друзья обнялись и рассмеялись, похлопывая друг друга по плечу.

Наконец, чуть отстранившись, Тристан повернулся к брату:

— Николас, иди сюда!

Молодой человек приблизился, и Тристан сказал:

— Знакомься Фар. Это мой брат лорд Николас, барон Крейн.

— Твой брат, мой господин? — Фаро снова улыбнулся. — Наверное, теперь ты по-настоящему счастлив…

Фаро с бароном пожали друг другу руки.

— Видишь ли, Николас, — продолжал Тристан, — я считаю Фаро Такана своим вторым братом. И, наверное, без вас двоих этот день не закончился бы для меня так благополучно. Думаю, что моя Хейд того же мнения.

Тристан взглянул на возлюбленную, и она улыбнулась ему. Но вдруг Тристан изменился в лице, а затем раздался его крик:

— Хейд! За спиной!

Хейд стремительно обернулась и увидела Найджела. Пошатываясь, все еще с мечом в животе, он медленно приближался к ней, и в руке у него был факел, который ему удалось выхватить из настенного держателя. Внезапно из горла его вырвался безумный смех, и он бросил факел на стол прямо перед девушкой. В тот же миги она, и сам Найджел оказались в кольце пламени. Хейд в ужасе закричала, глядя на стоявшего рядом Найджела. С трудом, держась на ногах, он пытался вытащить меч из живота. Губы его кривились в усмешке, и он, задыхаясь, бормотал:

— Вот мы с тобой снова оказались вместе, моя девчонка… — Из горла его вырвался хрип, и на губах выступила кровавая пена. — Да, вместе… И мы умрем вместе.

Из-за стены огня, окружавшего их, доносились крики и призывы побыстрее принести воды. Но Хейд понимала, что помощь едва ли успеет — она уже задыхалась от дыма, и дышать становилось все труднее. А Найджел тянулся к ней сквозь пламя и, словно в бреду, бормотал:

— Иди же сюда, иди на лезвие меча, любовь моя. Ты пойдешь на смерть добровольно, как и твоя мать.

Последние слова Найджела ошеломили Хейд; ведь она прежде думала, что ее мать никак не могла бы спастись от меча норманнов. И это новое знание что-то всколыхнуло в ее душе и наполнило ее необыкновенной силой. Отбросив все свои прежние сомнения и страхи, Хейд выпрямилась во весь рост — и тотчас же из глаз ее и с кончиков пальцев полетели молнии, а волосы, зашевелившись, встали веером вокруг головы.

Найджел перестал к ней тянуться и в ужасе замер, глядя на преобразившуюся Хейд. А она, вскинув перед собой руки и не обращая внимания на жадное пламя, лизавшее ее тело, но не обжигавшее, низким и чуть хрипловатым голосом произнесла слова, которые инстинктивно усвоила с самого рождения:

И тут же меч в животе Найджела сам собою провернулся, и из горла его вырвался отчаянный вопль. А пламя, уже пожиравшее его, поднялось еще выше и охватило голову и волосы. Глухо застонав, он рухнул на пол, и в последние мгновения жизни перед ним промелькнули картины и образы, струившиеся из глаз стоявшей перед ним огненной девушки. Он увидел Хейд и Солейберт — совсем еще маленьких девочек, игравших под снисходительными взглядами своих матерей; увидел лорда Джеймса, гулявшего по лугам Сикреста; увидел Тристана, поднимавшего чашу за здоровье обитателей Гринли; и еще он видел Фаро, Николаса и Берти с золотой подвеской на груди, а также Минерву в тот момент, когда она сжимала его запястье и призывала на его голову гнев древних богов.

Тело Найджела еще долго корчилось на полу зала, хотя сердце его уже давно остановилось. А Хейд, стоявшая над ним, пристально вглядывалась в пламя, пожиравшее его.

Сидя на могучем коне Тристана, они уносились все дальше от Сикреста, и прохладный ночной воздух свистел и гудел у них в ушах. Обнимая Хейд за талию, Тристан то и дело побуждал коня мчаться быстрее, а девушка по-прежнему молчала — с того момента, как она отправила Найджела в ад, она не произнесла ни слова, хотя и не теряла сознания.