Элоиза Джеймс - Ночь герцогини

– Не обязательно же впадать в крайность, – проговорил он. – Почему бы, не одеть вас в платье – мы скажем, что вы престарелая тетушка Исидоры, приехавшая погостить в Лондон. Из вас получится замечательная дуэнья, и никто ни о чем не догадается.

В груди Гарриет всколыхнулась злость. Какой же она, была дурой, что пыталась соблазнить Вилльерса! Теперь он имеет полное право насмехаться над ней. Бенджамин был самым близким его другом – а она... что ее толкнуло поцеловать его? Хотела, чтобы муж наконец обратил на нее внимание?

Превратиться в престарелую, провинциальную тетушку? Ну, нет! Ни за что!

– Не думаю, что мне будет так уж сложно сыграть роль мужчины, – твердо заявила она. – Все, что от меня требуется, – это не забыть, по меньшей мере, раз в час поправлять спереди брюки, чтобы привлечь внимание к... хм... выпуклости, которую я пришью изнутри. – Она демонстративно опустила глаза и уставилась взглядом чуть ниже талии Вилльерса.

– Это удар ниже пояса! – возмутился тот.

– Именно! – поддакнула Исидора. – Именно – причем гораздо ниже!

– К счастью, я привез с собой своего портного, – объявил герцог. – Вам ведь нужно абсолютно все – от сапог до парика.

– Пусть с тебя снимут мерку, а я пошлю за всем этим в Лондон, – предложила Джемма.

– Мне еще нужно заехать в Берроу – предстоит заседание суда, в котором мне нужно участвовать. И только после этого я смогу отправиться в Фонтхилл, – смущенно объяснила Гарриет.

Брови Вилльерса взлетели вверх.

– Судья у нас в графстве – горький пьяница, – объяснила Гарриет. – Ничего не поделаешь, приходится его терпеть – старая традиция. Выпьет бренди и спит весь вечер, а я выполняю за него обязанности судьи. Иначе нельзя: если его разбудить, он отправит на каторгу всех подряд – вне зависимости от того, виновны бедняги или нет.

– А что же нынешний герцог?

– Ему еще одиннадцати нет. И он живет и учится в Итоне. Так что все дела герцогства лежат на моих плечах – я поклялась сберечь его для своего племянника, – объяснила Гарриет. – А это означает, что мне приходится присутствовать в суде. И я буду делать это до тех пор, пока молодой герцог не достигнет совершеннолетия или не представится случай сменить судью.

– Тогда я дождусь твоего возвращения, – согласилась Исидора. – А пока напишу письмо мужу – дам ему знать, что собираюсь поехать в гости к Стрейнджу.

– Как мне нравится ваш план... он такой забавный! – пробормотал Вилльерс.

– Нет ничего приятнее, чем очертя голову сделать какую-нибудь глупость, – сказала Джемма. – Ты же сам в этом участвуешь, Вилльерс. И тебе это нравится!

– Один тот факт, что вы, ваша светлость, вынуждены лежать в постели, оправляясь от раны, полученной на дуэли, уже сам по себе говорит о том, что склонность к безрассудным поступкам у вас в крови, – с ехидцей в голосе заметила Гарриет.

И улыбнулась, заметив, как прищурился герцог – и как округлила глаза Джемма.

Это была какая-то новая Гарриет.

Не вдова.

Не нудная... и уж точно не скучная.

Это была какая-то незнакомая ей самой Гарриет – необузданная, смелая, Гарриет, способная на любое безрассудство; Гарриет, для которой жизнь – вызов, а отнюдь не поражение.

1 февраля 1784 года

Суд графства

Герцогство Берроу

Председатель суда – достопочтенный Реджинальд Трудер

– Если я вас правильно поняла, мистер Берч, ответчик прикинулся цирюльником, так?

– Да, и украл мою рыбу! – заявил мистер Берч, не сводя умоляющего взгляда с герцогини. Ему уже не раз доводилось слышать, что именно герцогиня, и не кто другой, печется о том, чтобы справедливость была восстановлена, а виновные получили по заслугам.

– Вашу рыбу, – повторила герцогиня.

– Какую рыбу? – рявкнул судья. Щеки у него побагровели, загнутый крючком нос смахивал на птичий клюв. Его скорее можно было принять за подсудимого, у которого разыгралась мигрень, чем за судью графства.

– Ту самую рыбу, которую – по его утверждению – лавочник послал моей жене, – объяснил мистер Берч. И снова подобострастно уставился на герцогиню. По всему было видно, что слушает его только она. Судья снова принялся клевать носом. – И если бы дело в одной только рыбе! – продолжал возмущаться мистер Берч. – Сначала он выдал себя за цирюльника и таким образом втерся в мой дом. Потом украл серебряную чашу, которую моя жена на днях заказала у серебряных дел мастера, а нам сказал, что явился, мол, принести нам рыбу!