Мэри Бэлоу: Наконец пришла любовь

— На Гарета? — переспросила Кэролайн.

— Если его так зовут, мадам, — отозвался Мертон, склонив голову. — Как я понял, он был камердинером вашего брата чуть более пяти лет назад. Весьма удобно для вас всех, не сомневаюсь. Должно быть, вы были привязаны к нему.

— Кэролайн, любовь моя, — произнес Норман.

— Вы ничего не сможете доказать, Шерингфорд, — заявил Тернер, побагровев. Его лицо исказилось от ярости, пальцы сжались в кулаки. — Чтобы из всех возможных мерзостей предположить такое? Так вот что она вам наговорила? Я…

Дункан приподнял брови, когда он резко замолк.

— Изобьете меня до потери сознания, Тернер? — поинтересовался он. — Сомневаюсь. Скорее я свалю вас с ног одним ударом. Вряд ли вам это понравится. Давайте поступим как разумные люди. У меня есть к вам предложение.

— Послушай, Шерингфорд, — сказал Норман. — Ты не в том положении, чтобы…

— О, помолчи, ради Бога! — перебила его Кэролайн.

Норман закрыл рот, скрипнув зубами.

— Предложение такое, — продолжил Дункан. — Вы возвращаетесь в Лондон и рассказываете всем, кто станет вас слушать, а слушать будут все, куда и зачем вы ездили, а затем объявляете, что вы ошиблись. Что вы убеждены без тени сомнения, что Тоби не ваш сын, что он был зачат в грехе, поскольку мы с Лорой были любовниками еще до побега. Вы публично отвергнете его, отказавшись признать его своим сыном и принять на себя ответственность за его воспитание. После чего вы можете жить дальше, как вам нравится.

— Это возмутительно, Рэндольф! — вскричал Норман. — Он не в том…

— Вам уже советовали закрыть свой рот, Пеннеторн, — заметил Морленд.

— Как я могу отказаться от собственного сына? — спросил Тернер, облизнув губы. — Он мой, Шерингфорд. Я…

— Что, Тернер? — поинтересовался Дункан. — Наблюдали за его зачатием?

Кэролайн прижала руки ко рту. Норман разинул рот. Тернер снова побледнел.

— Конечно, пойдут разговоры, — сказал Дункан, — будто я наставил вам рога, прежде чем сбежать с Лорой. Но большинство давно уже так считает. Вы легко отделаетесь, Тернер. Дамы всплакнут, сочувствуя вам. Если хотите, можете даже рассказать, что вы подбили мне глаз, когда были здесь. Я не стану этого отрицать, и, полагаю, мои шурины тоже.

Тернер молчал, глядя на него.

— Решайте, — предложил Дункан. — Если вы откажетесь, весь высший свет узнает правду. Не сомневаюсь, что многие поверят. Пусть даже эта правда исходит только из моих уст. Как вы могли заметить, людям нравится верить в худшее о своих ближних. Но когда ко мне присоединятся голоса весьма уважаемых людей — герцога Морленда, графа Мертона, барона Манфора, маркиза Клавербрука, сэра Грэма Карлинга, не говоря уже об их женах, — сомневаюсь, что в Англии найдется уголок, где вы сможете спрятаться от позора и скандала, который неизбежно разразится. Даже если закон и церковь отдадут вам Тоби, ваша жизнь потеряет всякую ценность. Выбор зависит только от вас.

— Я хочу, чтобы кто-нибудь объяснил мне, — сказал Норман, — что все это значит. Ты проиграл, Шерингфорд. Ты похититель детей и мошенник. Ты скрывал существование ребенка от его любящего отца почти пять лет.

Но никто даже не обратил на него внимания.

Тернер снова облизнул губы.

— Он мой сын, — произнес он почти шепотом.

— Разве? — поинтересовался Дункан. — Вы сами знаете, что это не так. Он мой сын — во всех отношениях, которые имеют значение. Он даже носит мое имя, полученное при крещении. Тобиас Дункан Пеннеторн. И я буду любить его так же сильно, как если бы он был моим законным ребенком.

— И у которого есть мать, дяди и тети, которые с радостью примут его в свою семью, — добавил Мертон.

— Рэндольф, — вновь забормотал Норман, — неужели ты…

Но Тернер развернулся на каблуках и зашагал в направлении дома.

— Кэролайн, — сказал Норман, — ты не могла бы…

— О, помолчи! — воскликнула она, повернувшись к нему и сверкнув глазами. — Неужели ты не понимаешь, что он шантажирует Рэндольфа, и у Рэндольфа нет иного выбора, кроме как согласиться? Разве Лора сбежала бы от мужа, если бы ребенок действительно был от него? Но он и не от лорда Шерингфорда: он был тогда влюблен в меня. О, я всем сердцем сожалею, что предложила Рэндольфу взять Гарета в Лондон. Мне следовало бы знать, что Рэндольф слишком ревнив, чтобы все сработало, а Лора слишком щепетильна. Мне следовало бы знать, что она помчится к лорду Шерингфорду, а он увезет ее, бросив меня, к тебе. О, перестань таращиться на меня с таким глупым видом. Пойдем, Норман, а то Рэндольф уедет без нас.