Розалин Уэст: Прикосновение

Окинув быстрым взглядом четырех других пассажиров, деливших с ними места, обращенные друг к другу, и обнаружив, что все попутчики одинаково безразличны к ее краске смущения, Джуд стиснула дрожащие руки и постаралась успокоиться, но ее ладони все еще хранили ощущение от прикосновения к теплой грубой хлопчатобумажной ткани. Конечно, для женщины ее возраста и прагматичных взглядов нелепо было так по-девичьи растревожиться от случайного прикосновения к существу противоположного пола. Однако годы, которые приносят большой жизненный опыт, оказываются практически бесполезными, когда дело касается любви, а Джуд Эймос была нецелованной старой девой двадцати пяти лет. Она напряженно сидела на сиденье, не позволяя себе еще раз взглянуть напротив, и, делая вид, что ее сердце совсем не стучит, смотрела в окно на окрестности, окутанные покрывалом пыли.

Все считали Барта Эймоса глупцом, когда он привез свою семью в далекую безлюдную страну и пытался получать урожай с истощенной ветрами почвы. В отношении фермы они оказались правы: в суровом климате Вайоминга мало что вырастало, кроме густой, сочной травы. Но Эймос не был лодырем, и будущее показало, что он был дальновидным, а вовсе не дураком. Когда «Линия почтовых и пассажирских перевозок Шайенн — Блэк-Хиллс» откликнулась на зов золотой лихорадки и начала прокладывать пятидневный маршрут, имение Эймоса превратилось в путевую станцию. Из идущей ко дну фермы Эймосу удалось сделать прибыльный бизнес — тот, который Джуд решила продолжить после смерти своего отца два года назад. Тяжелая работа, которой требовало это дело, устраивала ее, заполняя иначе пустые дни, а чувство собственной полезности приносило удовлетворение. Вайоминг придерживался прогрессивных взглядов в отношении женщин, выполняющих мужскую работу, и, как только Джуд доказала свои способности, ни у кого не возникло возражений против того, чтобы она управляла станцией. Жизнь на станции была спокойной и безопасной — пока Патрик Джемисон не надумал все изменить. Джемисон не делал секрета из того, что для выпаса своего постоянно растущего стада хочет получить всю до последнего дюйма землю, тянущуюся вдоль реки Чагуотер. Предлагаемая им цена за ее акры земли была для Джуд одновременно проклятием и благословением. Его деньги принесли бы ей средства, чтобы познакомиться кое с чем в жизни, чего она была лишена. Но она не решалась принять его предложение, и ее нежелание происходило не только из ее собственных страхов распрощаться со спокойной жизнью — у нее был брат, о котором нужно было думать. В двадцать лет у Сэмми Эймоса было тело мужчины и мозг маленького мальчика. Сам он не помнил прежних лет, когда они жили в городе и над ним безжалостно насмехались из-за того, что он был не таким, как остальные, но память Джуд была болезненно ясной. На станции у Сэмми была возможность чувствовать себя полезным. А что у него останется, если она лишит его единственного безопасного дома, который он знал, вытолкнет его в мир, где к непохожести относятся с враждебностью? Ничего. Вот поэтому Джуд и не давала ответа Джемисону. Теперь, если верить тому, что говорили другие, предложение повторено не будет. Патрик Джемисон не отличался терпением, сначала он попросит, а не получив желаемого ответа, просто возьмет то, что ему нужно.

Джуд очень нервничала из-за своей поездки в форт Ларами, она не любила, чтобы Сэмми оставался следить за порядком вдвоем с их поваром, престарелым индейцем из племени сиу Джозефом Отактаи. С тех пор как Джемисон начал энергично действовать, чтобы заполучить землю, находиться в их изолированной маленькой долине стало небезопасно. Джуд старалась держаться в стороне, твердо выступала против насилия, которого требовали другие владельцы небольших ранчо, и они пока что прислушивались к ее доводам. Но придет время, когда соседи перестанут соглашаться с ней, и она боялась этого момента. Если бы Джуд могла, она отменила бы свою поездку, но от ее запасов почти ничего не осталось. Четырехдневное отсутствие было необходимо и теперь она с нетерпением ожидала возвращения к родным. Во всяком случае, так было до того, как красивый мужчина с оружием сел напротив, напомнив ей об особых вещах, которые она упустила в своей жизни.

Она увидела его еще в форте Ларами, когда дилижанс только начал загружаться. Он спускался по наружной лестнице одного из салунов, и Джуд обратила внимание на его попытки двигаться вместе с полуодетой женщиной, настойчиво липнувшей к его губам. Он сделал шаг, замер на мгновение, пока их языки ласкали друг друга, потом сделал еще шаг и снова пощупал свою едва одетую спутницу. Джуд смутилась и пришла в ужас, чувствуя, что ей следует отвернуться. Но ее взгляд и воображение следили, как большие мужские руки, погладив длинные, одетые в чулки ноги, легли на холм прикрытых шелком ягодиц, а в ответ женщина обхватила мужчину руками и ногами, но он постарался сбросить ношу, которая могла унести их обоих через разломанные перила вниз на пыльную улицу. Сцена была откровенно развратная, и Джуд было стыдно наблюдать за ней и при ярком дневном свете, прямо там, на глазах у всех, представлять те ощущения, которые вызывали эти блуждающие большие руки и ищущие губы. Представлять… Джуд представляла, потому что ни один мужчина никогда не заключал ее в похотливые объятия, и затаив дыхание думала, на что это может быть похоже. Женщина, несомненно, была проституткой, и ни одна порядочная женщина не стала бы ей завидовать, однако в тот момент Джуд завидовала, потому что ей казалось, что рыжеволосая проститутка наслаждается, целуя сама и получая поцелуи. Постыдно — и восхитительно.