Виктория Холт - Любимицы королевы

— Посмотрим, как это понравится милорду Мальборо! — воскликнула герцогиня со злобной усмешкой.

Но увидев ее, он ничего не сказал, и, войдя в его кабинет, она не обнаружила и следа своих волос.

На другой день герцог сказал ей, что раз так она хочет, он примет предложение короля.

Мальборо вновь стал главнокомандующим.

Вскоре стало ясно, что король, хоть и решил пользоваться услугами Мальборо, особой симпатии к нему не питает; некоторые придворные должности были пожалованы членам семейства Мальборо, но Саре не досталось ничего.

Мэри, ныне герцогиня Монтегю, стала фрейлиной принцессы Уэльской, мужу ее пожаловали чин полковника. Граф Бриджуотер, муж недавно скончавшейся Элизабет, стал гофмейстером принца Уэльского, а мужу Генриетты, лорду Годолфину, вернули должности, которые он занимал до падения фракции Черчиллов. Лорд Сандерленд, муж Анны, стал вице-королем Ирландии.

Это указывает, заметила Сара, что семейство снова в чести; и хотя Сандерленд возмущался отправкой в Ирландию, он все же удостоился большего признания, чем она.

Но, заявила герцогиня, они вскоре поймут, что без Мальборо им не обойтись.

Болинброк, сознавая шаткость своего положения, бежал во Францию и поступил на службу к Якову, которого всеми силами старался возвести на трон. В итоге Яков сделал в 1715 году попытку завладеть престолом; тут Мальборо, как главнокомандующий, был призван послужить королю.

Увы, Мальборо постарел, и даже ему было ясно, что для поля битвы он уже не пригоден. Он руководил операциями, но активного участия в них не принимал, и это отчетливо показало ему, что дни его славы уже позади.

Когда мятеж был подавлен, Сара увезла его в Сент-Олбанс и принялась выхаживать.

Их постиг новый удар. От Сандерленда герцогу и герцогине пришло письмо. Он сообщал, что его жена, их дочь Анна, слегла с плевритом, и просил приехать для ухода за нею.

Джон, прочтя об этом, рухнул в кресло и так задрожал, что обеспокоенная за дочь Сара не меньше встревожилась и за мужа. Ему шел шестьдесят шестой год, и он прожил полную тревог жизнь. Смерть Элизабет подкосила его и состарила, а теперь и Анна, самая любимая из детей, находилась в опасности.

— Я поеду, — сказала Сара, — а ты оставайся, это путешествие будет тебе не по силам.

Джон запротестовал. Он поедет к дочери, ничто не сможет удержать его.

Пока они спорили, пришло еще письмо. Анна, леди Сандерленд, умерла.

Сара лила слезы, пока окружающие не испугались за ее рассудок. Если она плакала, об этом знал весь дом, горевать втайне она не умела.

— Почему нам выпала такая злая участь? — вопрошала герцогиня. — Чем мы ее заслужили? Лишившись сына, я думала, что испила свою чашу страданий. А теперь… две дочери… лучшие дочери…

Она не находила себе места, то распекала слуг за нерасторопность, то закрывалась у себя в комнате, бросалась на кровать и давала волю слезам.

Анна была самой мягкой из дочерей, была миротворицей — в подобной семье в ней испытывалась нужда. Сара очень любила ее, она никогда не спорила, как старшая Генриетта и младшая Мэри; Анна выражала несогласие улыбкой и, твердо держась своего мнения, склоняла голову. Была красавицей, гордостью родителей. Маль возражал против ее брака с Чарльзом Спенсером. Дорогой Маль, самый честолюбивый человек на свете и самый сентиментальный. Боялся, что Чарльз, ставший после смерти отца лордом Сандерлендом, не чета ей, хотя он был одним из богатейших людей в стране. Но она, Сара, настояла на своем, и они поженились. Правда, Сандерленд ей никогда не нравился. Дражайшая Анна! Была одной из первых красавиц при дворе, затмевала сестер. Маль говорил, что она и Элизабет соперничают по красоте с матерью, хотя даже они сравняться полностью с ней не могут. Ее даже называли Маленьким Вигом, виги пили за Анну в тавернах. А теперь она мертва.

— Единственный сын, две дочери, — причитала герцогиня. — За что я так страдаю?

— У нас есть еще Генриетта и Мэри, — пытался утешить ее муж.

Слабое утешение! Генриетта и Мэри всегда были своенравны. Волей обе почти не уступали Саре и не могли находиться долго вдвоем без ссоры. Из пятерых остались только они. Это разрывало сердце.

Казалось, больше незачем жить. Даже дни скитаний по континенту были лучше этих.

Сара ворвалась в спальню, которую делила с Джоном, и нашла его сидящим в кресле. Он не поднял взгляда, и она крикнула:

— Надо ехать ко двору! Нельзя же горевать, сидя здесь, до самой смерти. Нужно объяснить немцу Георгу, чем он тебе обязан. Что с тобой? Ты оглох, Маль? Маль!