Филиппа Грегори - Еще одна из рода Болейн

– Я тут вовсе ни при чем, – огрызнулся отец. – Я ей ничего не приказывал. Она всегда все сама делала, и он, и ты вместе с ними.

Настоящий предатель! Он спешился, бросил поводья конюху, пошел к дому. Я ринулась за ним, схватила за рукав:

– Сумеет дядюшка ее спасти?

Он повернулся ко мне, шепнул на ухо:

– Время Анны прошло. Король понял – она бесплодна, ему нужна другая жена. Сеймуры выиграли эту схватку, сомнений нет. Брак аннулируют.

– Аннулируют? На каком основании?

– На основании их предварительного родства. Поскольку он был твоим любовником, он не мог стать ее мужем.

– Только меня снова не приплетайте.

– Именно так и будет.

– А Анну куда?

– В монастырь, если будет сидеть тихо. А нет – в ссылку.

– А Джордж?

– Ссылка.

– А вы?

– Если переживу эту историю, мне уже ничто не страшно, – промолвил отец угрюмо. – А ты, если не хочешь свидетельствовать в суде, затаись, держись подальше от всех.

– Но я могу дать показания в их защиту.

Он фыркнул недовольно:

– Не будет никаких показаний в их защиту. Когда судят за измену, защитников нет. Единственная надежда – снисходительность суда и помилование короля.

– А если мне обратиться к королю, попросить их помиловать?

– Если ты не Сеймур, он тебе не обрадуется. Если ты Болейн, по тебе топор плачет. Держись подальше, девочка. Если хочешь помочь брату с сестрой, пусть все будет тихо – тихо и быстро.

Мы услышали приближающийся топот копыт большого отряда, Уильям потащил меня прочь:

– Это твой дядюшка, давай скорей сюда.

Мы бросились в арку ворот, через которые обычно привозят сено. Там маленькая калитка, Уильям ее открыл и вытолкнул меня как раз в тот момент, когда во дворе замелькали факелы. Солдаты уже звали конюхов помочь его милости спешиться.

Мы с мужем шли по темным улочкам и проулкам Сити. Кормилица впустила нас в дом, малышка спала в колыбельке, Генрих рядом на соломенном тюфяке, голова в рыжих тюдоровских кудрях колечками.

Уильям повел меня к нашей кровати, задернул занавески, раздел, уложил. Обнял меня крепко, держал молча в своих объятиях, и я всю ночь прижималась к нему, пытаясь согреться.

Анна предстала перед судом пэров в Королевском зале лондонского Тауэра. Они побоялись везти ее через весь город в Вестминстер. Мрачное настроение горожан в день коронации теперь сменилось жалостью, народ теперь был на стороне Анны. План Кромвеля не удался – слишком уж много он всего напридумал. Кто поверит, что женщина может быть такой ужасной? Соблазнять мужчин во время беременности, как ее обвиняют в суде? Просто невозможно себе представить, что женщина станет заводить одного, двух, трех, четырех любовников под самым носом у мужа, если муж – король Англии. Даже те женщины, что в пору суда над Екатериной, завидев королевскую барку, кричали Анне: «Шлюха!» – убеждены: король опять решил разделаться с законной женой и взять себе другую фаворитку, помоложе.

Джейн Сеймур переселилась в город, в огромный дом сэра Фрэнсиса Брайана на Стрэнде. Все знали, что королевская барка причаливает к речной пристани каждый вечер и остается там за полночь, из сада слышна музыка. В этом доме что ни день, то маскарады, танцы и пиры, а королева заперта в Тауэре, и с ней пятеро джентльменов – четверых уже приговорили к смертной казни.

Генрих Перси, старая любовь Анны, заседал в суде вместе с остальными пэрами. Все они пировали у нее за столом, танцевали в ее комнатах, целовали ей руку. Как они себя чувствовали, когда она вошла в Королевский зал, села перед ними: золотая буква «Б» у горла, французский чепец оставляет открытыми пряди черных волос, темное платье еще сильнее подчеркивает кремовый оттенок кожи. Она непрестанно молилась и плакала у маленького алтаря в часовне в Тауэре, но во время суда оставалась невозмутимо-спокойной. Прекрасная, уверенная в себе, словно та юная особа, что только-только вернулась из Франции. Столько лет прошло с тех пор, как наша семья решила: теперь ее черед заполучить моего царственного возлюбленного.

Я бы могла пробраться в зал вместе с простолюдинами, сесть в задних рядах, но Уильям ужасно боялся, вдруг меня кто-нибудь узнает, да и у меня самой не было сил выносить всю эту ложь. Но я знала – мне не вынести и правды. Хозяйка дома, где мы остановились, пошла посмотреть на это величайшее в Лондоне зрелище. Вечером вернулась с полным списком тех, кого соблазнила королева, со всеми деталями – где, когда, как она их целовала, кому давала подарки, кто ночь за ночью старался превзойти один другого в ее спальне. Кое-какая правда в этих историях иногда проскальзывала, но чаще это был поток стремительной, дикой фантазии, который каждый, кто знаком с жизнью двора, мог легко опровергнуть. Но скандал всегда привлекателен, особенно скандал с похотливым душком, с грязью, с темными наветами. Простому народу нравятся подобные истории: экие страсти выделывает королева, что еще ожидать от шлюхи, которая обманом пробралась в постель короля. Была в этом правда, но не только об Анне, Джордже и мне, все эти грязные детали немало говорили и о секретаре Кромвеле, простолюдине.