Хэдер Позессер - Время страстей

Кристин подумала, что его голос подходит к его глазам. Это не баритон, но глубокий голос с жесткими нотками, и казалось, тому, что он говорит, можно безусловно доверять. Бродяга, человек, знающий толк в оружии… Сегодня он смотрел смерти в лицо почти безразлично. Откуда он пришел, этот человек?

Кристин отступила назад. Он был высоко го роста, более шести футов, а она не больше пяти футов и двух дюймов. Она чувствовала себя комфортнее, когда между ними было хотя бы небольшое расстояние.

Это расстояние помогало ее сердцу не так сильно биться, помогало ее крови не так стремительно мчаться по жилам. Встревоженная, она спрашивала себя, что в нем было та кого, что рождало в ней эти ощущения. Все это было для нее ново, даже с Полом она не испытывала ничего подобного.

Конечно, она была осведомлена о некоторых сторонах жизни. Даже Шеннон это знала. В конце концов, они жили на ранчо. Племенные быки ее отца, не раз получавшие всевозможные призы, – самое ценное, что он после себя оставил. И неважно, что много скота у них украли: Кристин знала, что с этими быками она может начать все сначала. Но именно из-за того, что они имели дело с животными, ни для кого не могло остаться секретом, как происходит оплодотворение.

Все это казалось очень грубым. А сегодня Кристин чуть не стала жертвой страсти Зика Моро. После столкновения с ним ей отчего-то подумалось, что быки в подобной ситуации вели себя, в отличие от него, как благородные джентльмены. Она все знала, но и представить себе не могла, что женщина способна мечтать о близости с мужчиной, думать о том, как бы его руки ласкали ее, как его губы касались бы не только ее губ…

Ей хотелось закричать. Она внезапно подумала, что Коул способен читать ее мысли, потому что он снова улыбнулся, и его улыбка, казалось, достигала ее сердца и души, согревала ее. Он, конечно же, знал это…

Кристин бросила на него сердитый взгляд и отвернулась, забыв, что он спас ее от участи более страшной, чем смерть.

– Еда, которую вы так высоко цените, мистер Слейтер, в это самое время ставится на стол. Шеннон… давайте все перейдем в столовую.

Коул Слейтер последовал за хозяйкой через гостиную в столовую, внезапно ощутив нежный запах, исходящий от ее кожи. Затем он заметил, что ее благоухающая кожа такая гладкая и мягкая, как кремовый шелк… и такая соблазнительная… Ее волосы, свободно спускающиеся по плечам, напоминали золотые нити, а глаза были спокойными и удивительно мудрыми.

Совсем недавно неподалеку отсюда он видел ее другой – всю измазанную грязью. Он видел ее внутреннюю силу, но она казалась ему совсем юной. Девочка, которая бешено защищалась от целой оравы озверевших мужчин. Но вот этот образ подернулся дымкой тумана, и теперь он видел ее как сквозь яркую красную вспышку.

Ему следовало убить этого ублюдка. И не важно, каково его собственное прошлое, не важно, каковы его принципы. Этого негодяя, Зика Моро, надо было прикончить. Зик узнал его. Ну и что ж, он тоже узнал Зика. Зик относился к тем выродкам, которые могли не моргнув выстрелить в безоружного человека.

Зик хотел эту девушку, очень хотел. Нет, хотел эту женщину, мысленно поправил Коул себя. Она совсем не ребенок. Сколько ей? Возможно, двадцать? Или она старше? Ее глаза говорят об опыте, о том же говорят ее грациозные движения и чувство собственного достоинства.

Она настоящая женщина.

Страстное, сильное и отчаянное желание, как вспышка молнии среди ясной голубизны неба, внезапно обожгло его, проникло в тело, отозвалось глухой болью в паху. Он был рад, что идет за Кристин и Шеннон, рад, что они не видят его. Коул стиснул зубы, почувствовав, как эта боль подступила к сердцу. Кристин – благопристойная женщина, и эта женщина, девушка, так отчаянно боролась с сильным мужчиной. Благопристойная и еще невинная, оставшаяся невинной благодаря тому, что он подоспел вовремя.

На таких, как она, мужчины женятся.

Тяжело дыша сквозь сжатые зубы, Коул гадал, есть ли здесь где-нибудь поблизости бордель. Едва ли. Наверное, рядом протекает быстрая речка. Он поест и – с головой в холодную воду.

Будь она проклята, внезапно с яростью подумал он. Возможно, она и невинна, но уж слишком откровенные взгляды на него бросала. В ее темных глазах можно было слишком многое прочесть. Такая чувственная и влекущая. Он мог поклясться, что Кристин думала о вещах, о которых ей не следовало думать.

Он поест и уйдет. И он должен помнить, что его опыт много больше, чем ее. Неужели она думает, что может играть с ним в кошки-мышки? Она, скорее всего, этого не знает, но мышкой-то в этой игре будет именно она…