Гейл Бак: Любовь к Люсинде

– Тибби? О, ты здесь! – Люсинда вошла в гостиную, натягивая лайковые перчатки. Она осмотрелась вокруг, а затем перевела улыбающийся взгляд на свою гувернантку. – Ну что, Тибби? Твои ожидания не обмануты?

Мисс Блайт хлопнула в ладоши в знак того, что она не находит слов.

– Все, что я здесь вижу, превосходит мои убогие ожидания, дорогая! Комфортная комната для меня. Превосходный дом. Сам Лондон. Когда я получила твое письмо с просьбой стать твоей компаньонкой, я ни на минуту не могла подумать, что буду вести такую фантастическую жизнь.

– И на самом деле фантастическая жизнь, – сказала Люсинда, разглаживая перчатки. Она взглянула на мисс Блайт и рассмеялась. – Я рада, что ты не разочарована. Я и сама не ожидала увидеть этой обстановки, учитывая то, что дом был целый год закрыт и необитаем. Но мой кузен по мужу, лорд Уилфред Мейз, был очень любезен, позволив мне распоряжаться домом по своему усмотрению, и, кажется, попечители хорошо заботились об обстановке.

– Не знаю, как ты вынесла разлуку с этим великолепием, – улыбнулась мисс Блайт, с сочувствием взглянув на Люсинду.

Люсинда оценивала этот дом и произошедшую разлуку с ним более субъективно. Новичок видел здесь лишь роскошь, великолепие, богатство. Люсинде лучше, чем большинству, было известно, что красота не всегда бывает отражением благополучия и комфорта. Окруженная предметами роскоши, Люсинда познала нищету горьких разочарований и одиночества. Именно в этой гостиной бесстрастный дворецкий сообщил ей приказ мужа оставить Лондон в течение часа. Она уезжала безвозвратно. Лорд Мейз не потрудился сделать свое распоряжение тайным – просто прислал ей его с прислугой.

Это унижение было ударом по ее гордости, оно раздавило ее морально. Но ей удалось не устроить сцену со слезами или истерику. Голосом, который и сама не смогла узнать, она попросила дворецкого прислать к ней горничную. Лишь с помощью Мэдисон ей удалось подняться к себе наверх, чтобы одеться в дорогу.

Все это странно, думала Люсинда, осматривая гостиную. В этой комнате к ней должны были бы приходить тягостные воспоминания, но она ничего не чувствовала.

Да, по приезде она боялась войти в этот дом, и сделала над собой усилие. Она недоумевала, сможет ли прожить в этом доме весь сезон. Воспоминания приходили, но не затронули ее душу. Просто этот городской дом не был ее домом. Она жила в его стенах, наслаждалась его роскошью, но чувствовала себя здесь гостьей, вежливо приглашенной и принятой. Ей было приятно сознавать, что дом не вызывал в ней печаль и не привязывал.

Люсинда увидела вдруг, что компаньонка смотрит на нее весьма странным взглядом. Вероятно, она слишком долго молчала, ей захотелось сразу же объяснить свое молчание.

– Между прочим, миссис Бислей обещала нам к обеду прекрасное жаркое. Я как раз думала, что нам не следует опаздывать, чтобы не обидеть ее. Ты готова?

– Совершенно готова. – Мисс Блайт разгладила свои перчатки и поправила завязки ридикюля. Ее мысли обратились к обещанному обеду. Она решила выразить одобрение прилежанием экономки. – Между прочим, у тебя превосходная экономка. Она знает, как держать дом в порядке. Кстати, миссис Бислей отдала распоряжения, чтобы мои простыни каждый вечер хорошо были прогреты? Это говорит о том, что она превосходно знает свое дело. – Мисс Блайт иронично рассмеялась. – О Бог мой! Убеждена, что ты будешь довольна своей компаньонкой.

– Ты также будешь моей дуэньей, Тибби, – напомнила Люсинда, когда они выходили из гостиной. – Тебе придется сопровождать меня при каждой фантазии, что взбредет в мою голову. Я надеюсь, ты не станешь брюзжать на вечерах, которые мы непременно будем посещать.

– Брюзжать! Что вы, миледи! Полагаю, что ни за что на свете! – Мисс Блайт в присутствии лакеев в холле обращалась к своей бывшей воспитаннице уважительно. – Что за неблагодарное существо я была бы, если бы предпочла свою работу с самой несносной из воспитанниц – сопровождению моей дорогой леди Мейз в том направлении, куда она пожелает.

Люсинда рассмеялась и покачала головой. Остановившись на ступенях, она попросила:

– Пожалуйста, не называй меня так никогда, когда мы с тобой наедине.

– Так ведь прислуга, моя дорогая. При них мы должны соблюдать дистанцию.

– Ты моя подруга, Тибби. Это должно ограждать тебя от любого проявления неуважения по отношению к тебе. Не настаивай на том, чтобы в обществе между нами соблюдались формальности.