Данелла Хармон - Предвкушение счастья

Не так давно привычным зрелищем были стоящие в порту огромные океанские корабли с грузом из далеких стран. Из удаленных от побережья городов приезжали фермеры, чтобы продать овощи, кукурузу, бочковую солонину и купить ром, кофе, сахар и черную патоку, а также дорогой шелк с Востока, виноград и апельсины из Испании. В доках царило оживление, а в лавочках на торговой площади продавались лен, шерсть, фарфор из Англии, вино с Мадейры, тонкое сукно и атлас, железо, бумага и стекло, гвозди и перчатки и все, что могло понадобиться в Ньюберипорте.

Фермеры и теперь приезжали. В доках тоже бурлила жизнь. Но корабли, стоявшие у причала, совсем не походили на те тяжелые и громоздкие суда, которые приходили раньше. Новые были верткими, крепкими, боевыми и независимыми, как и сам город, строивший их. Это были каперы. И в Ньюберипорте старались строить их как можно больше. Ведь если торговля была источником жизни, то строительство кораблей становилось средством для жизни.

Вдоль берегов Мерримака вырастали новые верфи, а старые расширялись. На каждой верфи имелись своя кузница, своя пилорама, свои стапеля. И везде была своя мастерская, где из кусков льняного полотна шили паруса для фок-мачты, грот-мачты, марселя, кливера. И везде сами изготовляли пеньковые канаты и другую оснастку каперских судов, которые считали Ньюберипорт своим домом.

Богатые купцы и судовладельцы, сколотившие состояние на торговле, производстве рома и подлогах, теперь вкладывали деньги в строительство каперов. Возвышавшиеся на Хай-стрит красивые трехэтажные дома, обставленные модной мебелью, отражали успех и благополучие этой категории людей. Однако, следуя духу свободы, они сменили шелка и бархат на одежду из домотканой шерсти. Женщины сжигали английский чай и заваривали местные целебные травы.

Ньюберипорт был таким же независимым, как и прежде. И этот дух патриотизма отражался на каждом его жителе, как молодом, так и старом, на его милиции, его моряках и каперах…

Окруженная плетеной изгородью школа верховой езды мисс Майры Эштон представляла собой обыкновенное поле, которое пахло клевером и свежим навозом. Ночью шел дождь, и теперь прозрачные капли свисали с дубовых листьев, дрожали на сосновых иголках. Заря предвещала еще один жаркий день.

Тишину раннего утра нарушили стук копыт, свист хлыста и фырканье молодого серого жеребца. Точеная шея коня и короткий круп говорили о его чистокровности, а серый цвет отливал голубым. Невысокая девушка, возле которой топтался этот серый красавец, стояла посреди поля и звонко напевала «Янки Дудль».

В четверти мяли от этого места Эфраим Эштон, судостроитель, сидел за завтраком с газетой в руках. Он был в блаженном неведении относительно того, что его дочь в этот ранний час стояла по колено в грязи и, гордо подняв голову, распевала свою любимую песню. Серый красавец Ршеть шевелил ушами, прислушиваясь к голосу хозяйки.

Отец не знал, что этим утром она собиралась впервые прокатиться верхом на Ригеле, и явно не догадывался о пари, которое она заключила со своим братом Мэттом, что сможет пробраться тайком на капер Мэтта «Владычица» по крайней мере два раза, прежде чем отец поймает ее за этим и разразится гневом.

У Майры, так же как и у ее отца и брата Мэтта, была горячая бунтарская кровь. Но ее патриотизм не ограничивался только свободолюбивыми песнями, хотя Майра тоже отказывалась пить английский чай, носила одежду из домотканой шерсти и разделяла свои густые темные волосы на тринадцать косичек. Но поскольку она была капитанской дочкой, которая появилась на свет в ста сорока лигах к востоку от Ньюфаундленда во время сильного шторма, старый корабль был ее колыбелью, а кусок паруса — первым одеяльцем, то и ее роль в отстаивании свободы была несколько более активной. Было чертовски трудно управляться с корабельной пушкой, и невозможно будет выиграть пари, ведь Мэтт опять ускользнул на своей «Владычице» без нее. Именно по этой причине этим утром она стояла посреди сырого поля, а не на палубе брига.

Отец был не в духе, и не без причины: особенный клиент, чьи чертежи великолепной шхуны настолько понравились Эфраиму, что он надеялся прославить свое имя, построив этот корабль, так и не появился прошлым вечером.

Все старания произвести благоприятное впечатление на этого человека, которого знал только Мэтт, встречавшийся с ним в Портсмуте несколько месяцев назад, оказались напрасными. Чертежи корабля поразили ее брата, и отец, устав от его восторгов, написал наконец письмо этому капитану Меррику и пригласил его в Ньюберипорт в надежде заключить договор на строительство судна. Как же они готовились к этой встрече!