Ханна Хауэлл: Дама моего сердца

— Она будет беспокоиться за меня, — проговорила Эвери, но Камерон одарил ее таким взглядом, что она поняла: бесполезно взывать к его доброте и сочувствию.

— Женщины о ней позаботятся. Они рады-радешеньки что заполучили в свои руки ребенка.

Покончив с умыванием, Камерон уселся на край кровати и, покосившись на Эвери, начал стаскивать башмаки. Похоже, эта девица прямо клокочет от ярости. Золотистые глаза гневно сверкают, длинные пальцы сжаты в кулаки с такой силой, что костяшки побелели. Будь у нее под рукой кинжал, она не задумываясь перерезала бы ему горло. Задув свечи, Камерон улегся на огромную кровать. Закинув руки за голову, он снова взглянул на Эвери: она по-прежнему стояла. Свечи освещали кровать, и в их зыбком свете взъерошенная, дрожащая от гнева девица была видна как на ладони.

— Ложись в постель, — приказал он, с трудом сдерживая улыбку.

— Сюда? Рядом с тобой? — Она гордо вскинула голову. — И не подумаю.

— Прекрасно. — Камерон закрыл глаза. — Можешь стоять так всю ночь и хоть до утра сверлить меня взглядом. Мне наплевать.

Услышав эти слова, Эвери едва не взвыла от ярости. Будь цепь чуточку длиннее, можно было бы сложить ее вдвое и хорошенько отстегать негодяя. На секунду представив себе эту упоительную картину, Эвери сокрушенно вздохнула. Даже если бы цепь и была длиннее, вряд ли Камерон стал бы терпеливо сносить побои. Но самое неприятное заключалось в том, что Камерон все рассчитал очень точно — она не сможет причинить ему вреда. Так что глупо стоять у постели всю ночь напролет, хотя ей очень хотелось ему досадить. Благодушное настроение, в котором сейчас пребывает Камерон, может смениться враждебным, и тогда ей не поздоровится. Эвери медленно опустилась на пол и положила голову на край лежавшей на кровати пышной пуховой перины — роскошь, вызвавшая у нее изумление. Неужели Камерон привез ее с собой? А может быть, Де Во настолько разбогател, что решил побаловать своих наемников перинами? Как же ей хотелось забраться в кровать, ощутить всем своим измученным телом приятную мягкость, но Эвери подавила это желание. Было бы величайшей глупостью лежать в постели с совершенно незнакомым человеком, который к тому же испытывает ненависть к одному из членов ее семьи. Эвери украдкой взглянула на вытянувшееся на кровати длинное тело. Камерон не сказал, что именно собирается с ней сделать, чтобы отомстить ее брату. Поскольку он не сомневается в том, что Пейтон изнасиловал его сестру, можно допустить, что он захочет отплатить ему той же монетой. Но пока он даже не прикоснулся к ней, хотя они в комнате одни и она прикована к постели. Размышляя о том, что кто-то посмел обвинить Пейтона в насилии, Эвери вновь пришла в ярость. Только этот осел Камерон мог поверить в такую чушь! Впрочем, Камерона можно понять, ведь обвинение выдвигала его родная сестра. Но прежде чем мстить за ее поруганную честь, следовало бы убедиться, что месть эта оправданна. Интересно, какая, участь ей уготована? Чем дольше Эвери за ним наблюдала, тем больше склонялась к мысли, что этот человек не опустится до насилия. Несмотря на его угрожающий вид, Эвери не чувствовала, чтобы от него исходила опасность. Оставалось лишь надеяться, что интуиция ее не обманывает, а красивое лицо не вводит в заблуждение. Расслабляться не стоит, решила Эвери, поскольку если она ошибается в отношении Камерона, спастись ей будет нелегко.

— Что ты собираешься со мной делать? — спросила она, не в силах больше оставаться в неведении насчет своей дальнейшей судьбы, какой бы страшной она ни была.

Камерон открыл один глаз и покосился на Эвери. Голова ее едва возвышалась над краем кровати. Несмотря на искаженное яростью лицо, выглядела она юной, хрупкой и — невинной. В Камероне боролись противоречивые чувства. С одной стороны, он испытывал отвращение к самому себе за то, что задумал совершить. С другой — его так сильно тянуло к этой взбалмошной красавице, что он хоть сейчас готов был воспользоваться правом сильного. Жажда мести и острое желание сплелись воедино, и он уже не знал, какое из этих чувств сильнее. И потом, убеждал себя Камерон, он ведь не собирается причинять ей зло. Он будет обращаться с ней гораздо ласковее, чем обращался бы любой другой мужчина в подобной ситуации.

— Я собираюсь тебя соблазнить, — ответил Камерон, с любопытством наблюдая за тем, как изумление на лице Эвери постепенно уступило место насмешке.

— Вот как? — протянула она. — И каким же способом такой храбрый, красивый мужчина, как ты, добьется того, что я паду бездыханной к его огромным ножищам?