Кристен Каллихен - Пламя

Миранда подперла подбородок рукой — при этом слегка прижимая и приподнимая свою грудь, демонстрируя ее еще откровеннее. Продавец едва не застонал, не отрывая глаз от внезапно открывшихся новых прелестей. По коже Миранды поползли мурашки. Но она не вздрогнула, лишь одарила юношу лукавой полуулыбкой, мол, увы, но желания наши запретны. А свободной рукой незаметно дотронулась до жемчужного ожерелья, лежавшего на краю прилавка, совсем рядом с ней.

— Любое из этих украшений сделало бы вам честь, мисс.

Миранда подцепила пальцем жемчужную нить. «Тихонько. Тихонечко». Она проделала бессчетное число подобных трюков, и все же каждый раз казался первым. Каждый раз ее охватывал ужас. «Не подавай виду».

Она надула губки в притворной обиде:

— Как, сэр, украшения сделают честь мне?

Продавец пожевал узким ртом, покраснел:

— Вы меня не поняли. Они бледнеют перед вашей красотой. Будь я рубином, и не надеялся бы, что меня заметят в вашем присутствии.

Ей захотелось улыбнуться по-настоящему. Простоватая внешность стеснительного юноши скрывала сердце романтика и язык поэта. Эту лавочку на грани приличия Миранда выбрала как раз из-за белесого, мгновенно краснеющего продавца. Сюда обедневшие аристократы приносили фамильные драгоценности, здесь нувориши покупали побрякушки для своих городских любовниц. Сюда могла зайти молодая женщина без дуэньи и притвориться, будто присматривается к украшениям явно ей не по карману ради того, чтобы строить глазки приглянувшемуся ей молодому человеку за прилавком. Именно такую роль Миранда и играла. Проходила мимо каждую неделю, встречалась глазами и отворачивалась, краснея. А потом, набравшись смелости, наконец вошла внутрь. Она опустила голову и, зарумянившись, сказала едва слышно:

— Вы слишком добры, сэр.

Юноша прямо-таки просиял от удовольствия, и у нее заныло сердце. Жаль губить его, такого хорошего. А она его именно губит — когда его хозяин узнает, что здесь произошло, продавца ждет полный крах. Но возвращаться с пустыми руками нельзя. Она и так долго тянула. Внутри бился крик: «Вот во что превратилась моя жизнь, и я ненавижу ее. Ненавижу!» Миранда ответила на улыбку.

Зазвенел входной колокольчик, и юноша дернулся, будто пойманный с поличным на воровстве печенек. Вошли две полноватые дамы, сухо кивнули ему. Как и у Миранды, платья их были слегка старомодными и носили следы аккуратной штопки, но на этот раз продавец, оценив вид пришедших, не стал к ним торопиться.

Миранда провела пальцем в перчатке вниз по горлу.

— Вы… вы не хотите примерить что-нибудь? — спросил продавец.

Она облизала нижнюю губу: мелькнул розовый язычок, и юноша снова не смог отвести взгляда.

— Наверное, мне не стоит.

Губы задрожали почти без усилий. И в самом деле хотелось заплакать.

— Святые небеса!

Восклицание одной из матрон заставило их обернуться. Старшая из женщин стояла, прижав одну из ладоней к груди, а другой вцепившись в свою спутницу:

— Ох, Джейн, смотри, кто там!

Вторая матрона, побледнев, кинулась поддержать подругу:

— Кто, Маргарет?

— Ужасный лорд Арчер! По улице едет его карета!

— Не может быть!

Обе, вытянув морщинистые шеи, вглядывались в просветы между золочеными буквами наружной витрины. Миранда едва не закатила глаза в насмешке. Ну и парочка! Пальцы зачесались схватить добычу, но она удержалась. «Тихонько. Тихонечко». Жертвы всегда чувствовали неладное, стоило начать торопиться. Это инстинкт.

— Я его видела, — прошипела Маргарет. — Однажды поздно вечером, по пути домой из театра. Шел себе по Пикадилли, как будто имеет на это полное право. Клянусь, я чуть в обморок со страху не упала!

— Бедняжка! Куда катится мир, если подобным ему дозволяется разгуливать по улицам?

Миранда в жизни не слышала подобной чуши, произносимой с таким осуждением.

— Дорогая, он аристократ, — сказала Маргарет, — и богат, как Крез. Кто осмелится запрещать ему? Я слышала, не меньше четырех мужчин оказались в больнице только из-за того, что косо на него посмотрели.

В этот момент экипаж проехал мимо витрины. Миранда уловила очертания кучера в черных плаще и цилиндре и белый герб на двери черной кареты.

— Боже мой, он посмотрел на меня… — Джейн содрогнулась, застонала, глаза ее закатились.

— Джейн! — попыталась поймать начавшую оседать женщину ее подруга.

— Сейчас, сейчас! — бросился ловить дурочку и продавец.

И от пугливых теток бывает толк. Миранда быстро опустила жемчуга в карман юбки и тоже ринулась на помощь, в спешке якобы нечаянно смахнув с прилавка несколько ожерелий.