Rein Oberst - Чужой для всех. Книга 3

Крепкий шотландский виски уже в бокале. Немного содовой, лед. Пошло… Горькая усмешка: - А как же мы? Наши желания? Не в счет? Надо же, в пеньюаре! Мне сейчас ты нужна, сию минуту. Вот здесь…! Под картиной Рубенса…! Одни условности. Да, одни условности, - генерал тоскливо бросил виноградину в рот…

- Ну, где же она? Говорила минуту… что за женщина?…А-а! - с досадой махнул рукой и удалился в спальню…

Кей влетела в комнату словно весенняя бабочка: свежая, веселая, прозрачная. Узнаваема каждая линия, каждый изгиб. Вся притягательная и загадочная, но… с глупой улыбкой. - Айк, я готова. Я тебе нравлюсь в пеньюаре? - девушка остановилась возле деревянной кровати размерами с маленькую танцплощадку.

Айк курил в постели, лежа высоко на подушке. Лицо сосредоточено. Глазом не повел.

- Обиделся. Не дождался меня.

- Нет. Все нормально.

- Я вижу, что обиделся, - прозрачный халатик, тончайшая рубашка заскользили по стройным ногам. Как ласка юркнула под одеяло. Прижалась.

- Айк!

- Слушаю тебя, дорогая.

- Айк, я согласна.

- Что значит, "согласна"? - генерал сделал затяжку и выпустил дым колечком.

Кей положила руку на его выпуклую грудь, пробежалась коготками. - Я согласна стать твоей женой. Мы можем по-же-нить-ся.

Глаза генерала вспыхнули и, не разгоревшись, погасли. - Подожди, - он приподнялся, с ожесточением придавив в пепельнице окурок. Задержал взгляд на будильнике. Стрелка упорно подходила к часу ночи. Повернулся к Кей.

- Я не хочу причинять боль. Но ты знаешь, что я думаю, по этому вопросу. Ты знаешь мой ответ, Кей. У меня есть Мейми. У меня есть Джон. У нас был Алекс. Ему исполнилось бы в этом году 27 лет. Он почти твой ровесник. Я люблю тебя, Кей. Страстно люблю. Но я люблю и их. Я не могу переступить через семью…

- Я тебя расстроила вопросом? Извини, Айк. Сегодня не мой день. Я подумала…

- Не в этом дело. Мы должны были когда-нибудь поговорить на эту тему. Мне нельзя по-другому. Я пытался. Но по-другому не выходит. Я только заикнулся в генштабе, как меня забросали тухлыми яйцами. Генерал Маршалл сурово дал понять, что в случае процесса, он натравит на меня всех военных собак, но не позволит свершиться разводу. Я - Главнокомандующий экспедиционными силами в Европе. И это что-то значит! На мне лежит ответственность за судьбы сотен тысяч людей. Идет война. Пойми это! Сенат и Президент сочтут мой развод крайне неуместным в этой ситуации.

Ультрамариновые глаза Кей набухли слезами, она всхлипнула. - Ты это произнес, как по шпаргалке. Значит, думал о нас. На том спасибо. Я понимаю, Айк, - слезы скатывались на подушку. - У тебя жена, сын, американские солдаты. Ты всем нужен. За всех в ответе. А кто я? Твой личный секретарь. За кого я в ответе? Только за себя и свою любовь. Я одна, Айк, совсем одна. Был Томас, но его не стало. Я не обижаюсь, Айк. Прости и ты меня. Просто я подумала… - у Кей задрожали губы. Она готова была разреветься, но сдержалась. - В общем, я хотела родить тебе много красивых детей. Это помогло бы легче переносить боль об утраченном Алексе.

- Кей, не говори лишнего! - сорвался генерал. - Не трогай Алекса. Хорошо? Мне и так кажется, что это я повинен в его болезни и смерти. Не береди мою рану. Давай не будем больше касаться этой темы. Главное, ты не плачь.

- Уже не плачу.

- Умница, - Айк убрал с ее глаз застывшие слезинки.

Девушка благодарно прижалась к руке, пахнущей все тем же дорогим табаком, она так и не запомнила его названия.

- Поверь, дорогая, - Айк обнял Кей. - Я страдаю не меньше тебя, что не могу быть всегда с тобой. Но так надо. Такова жизнь Главнокомандующего. Я не принадлежу себе. Я принадлежу Штатам. Это не бравада, Кей. Это мои реалии, - в голосе слышалась тревога.

- Хорошо! Как скажете, господин генерал армии. Тема закрыта.

Айк скривился.

- Еще по стойке «смирно» встань. Не ерничай. Мы знакомы более двух лет.

- У тебя неприятности, Айк?

- Почему ты это спрашиваешь?

- Чувствую по голосу, по настроению.

- Не знаю. Предчувствие плохое. Сегодня заходил генерал Стронг с докладом. Просмотрели все наши позиции. Готовим наступление. А предчувствие плохое.

- Айк, ты доверяешь Стронгу?

- Почему ты поставила так вопрос? - Эйзенхауэр насторожился, приподнялся с подушки.

- Почему…? Да потому, что он напыщенный гусь. Его машинистки так называют.

- Его не надо любить. Он требовательный и знающий дело, генерал. У тебя с ним произошёл конфликт?

- Нет, нормально. Просто спросила, - Кей на секунду отвернулась, сглотнула обидный комок, подкативший к горлу. В ирландской свободолюбивой душе кипела обида на Айка и гнев на упыря Стронга. Но она сумела подавить вырывавшиеся эмоции. Идет война. Надо держаться. - Что-то душно. Открой, пожалуйста, балкон.