Александра Турлякова - Берг

— К папочке? — Алдор резко перебил её. — Может быть, всё же подождёшь до утра? Или сейчас пойдёшь?

Она опять промолчала. Появился Корвин в открытых дверях.

— Чёрт, темно… Давно здесь никого не было, сено сгнило напрочь… Холодно… Точно — снег будет… Сейчас ничего здесь не видно… Надо ложиться спать… Вот, — он бросил на пол седельные сумки, — здесь должен быть кремень, и трут оставался ещё… Надо чего-нибудь поесть… Был где-то хлеб… — Рассказывая всё это, он рылся в сумках, искал, ругался. — Это плащ… Кому холодно, можно взять…

Алдор перехватил плащ и, распахнув его, не глядя, в темноте положил на плечи графской дочери. Та вздрогнула при прикосновении и хрипло выдохнула с нескрываемым испугом.

— Тихо… Не бойся… Сядь где-нибудь…

За это время Корвин нашёл кремень, кресало, трут, пытался добыть огонь. У него это всегда получалось быстро и ловко. Скоро он зажёг лампу, и сразу же стало светло, выдвинулись из темноты углы, мебель, запылённый камин. Алдор закрыл двери.

— О, дрова есть у камина, можно растопить… — Корвин охватывал комнату беглым цепким взглядом, по-хозяйски. — Если не затопим сейчас, днём уже будет нельзя — дым видно далеко…

— Да, наверное, лучше растопить… — Алдор зябко повёл плечами, соглашаясь. Шнурок от занавески он привязал к своему поясу, чтоб девчонка не сбежала даже со связанными руками. Хотя, она вряд ли была на это способна сейчас. Произошедшее вымотало её и физически, и морально. Она сидела на стуле, стиснув колени, положив на ноги связанные вместе руки, и тёмный плащ почти полностью скрывал её, да и лица не было видно из-за распущенных волос. Алдор отвернулся. Они уже сколько дней живут в такой усталости, и ничего.

Корвин возился с камином. Хорошо, что он есть. Он всё это может, у него любое дело в руках горит.

Алдор порылся в сумках и нашёл кусок чёрствого хлеба, поделил на две части, одну стал жевать, другую оставил Корвину. Огонь в камине горел плохо, дымил, видно, сырыми были дрова.

— Насколько мы здесь задержимся? — Алдор спросил первым, следя за руками друга.

— Завтрашний день проведём здесь, ночью поедем дальше. Можно было бы и дольше, но у нас закончился хлеб, да и ячменя лошадям хватит не надолго… Надо заходить в деревню, но не в ближайшую… Нас будут искать…

— У нас мало денег…

— Надо что-нибудь продать…

— Мы всегда можем выручить хорошие деньги за неё… — Алдор перевёл взгляд на замеревшую девушку.

— Мы никогда не отдадим её графу живой. Мы привезём её с собой в… — Корвин замолчал многозначительно, избегая называть имена и места. — Пусть он сам думает, как использовать её. Думаю, он будет рад такому козырю… Может, не будет так убиваться, что ничего у нас не вышло с графом… И так не знает, что мы тут…

Алдор вздохнул. Да, это он виноват, у него была такая возможность в руках.

— Я оставил тебе хлеба, вон…

— Ага…

— Я устал, как бродячий пёс. Надо вытянуть ноги до утра…

— Ищи место, ложись…

Алдор пристроился поближе к камину, прямо на полу, застелив его старым одеялом с кресла. Девчонка осталась сидеть на стуле на том расстоянии, что позволяла ей верёвка. Корвин ложился последним, всё оружие и вещи он убрал подальше в угол, достать их было невозможно. Дочь графа он демонстративно старался не замечать. Очень скоро в комнате не спали лишь графская дочь, да огонь в камине.

Алдор проснулся, глядя перед собой, какое-то время не понимал, где он, что вокруг. Потом приподнялся на локте, оглядываясь по сторонам. Корвин ещё спал, огонь в камине потух, было холодно, свет падал из окна на пыльный пол. Мелкие пылинки кружились в воздухе, сверкали при свете дня. Алдор повернул голову и натолкнулся на взгляд графской дочери. Она так и сидела на стуле, глядя исподлобья.

Этот взгляд смутил Алдора, и он постарался отвернуться, забыть о том, что, кроме Корвина, здесь есть ещё кто-то. Что это она вдруг так смотрит?

Алдор поднялся и поворошил угли в камине, разгрёб золу в сторону, а алые угли придвинул ближе, чтоб отдали ещё тепло.

— Вы обещали отпустить меня… Вы говорили, что отпустите, если отец сохранит вам жизнь… — Она заговорила первой, негромко, но Алдор слышал каждое слово, повернув голову, смотрел ей в лицо. Она куталась в плащ, поджимала ноги, и белая ночная рубашка её светилась яркой немыслимой в этой пыли белизной. — Он сдержал своё слово, а вы — нет… Он мог бы… — Алдор перебил её сухо:

— Да что бы он сделал? И не надо сравнивать меня со своим отцом. При хорошем раскладе для него, он убил бы меня, не раздумывая. Так что… — замолчал, отворачиваясь.