Александра Турлякова: Берг

Ничего. Сейчас он немного отдохнёт и сумеет встать. Но он только выбился из сил и ещё больше ослабел, и опять на пару минут потерял сознание. Пришёл в себя и, кусая губы, проклиная всё на свете, медленно поднялся, держась за стену.

"Я не буду предателем, хоть для кого-то… Пусть — для неё! Хотя бы для неё…"

Медленными шажками, шаг за шагом, вдох за выдохом, он добрался до двери и дрожащими пальцами отодвинул засов. Наконец-то, он тут, он добрался, справился. Всё! Прижался спиной к спасительной стене, дверь не открыл, если живы, пусть сами выходят. Ни на что больше нет сил.

— Что? — Ниард первым понял, что кто-то открыл дверь, поднялся навстречу. Вэллия скользящим движением попыталась удержать его за локоть. Кто там может быть? Почему не заходят? Люди графа Лион? И что там за дверью? Копья? Арбалеты?

Маркграф первым толкнул дверь и сделал шаг из кромешной темноты на свет горящих факелов. Глаза резануло от света, но через эту боль Ниард успел заметить лицо стоявшего напротив рыцаря из Лиона. Это он! Он, всё-таки!

Ах ты, подлец! Тебя убить мало!

— Живы? — успел только выдохнуть, но маркграф набросился на него, схватил за грудки, притискивая к стене, приблизил лицо, зло шепча в глаза:

— Я так и знал, что тебе нельзя доверять… Ты просто… просто бросил нас здесь!

Преодолевая свою боль, Ниард тряс лионца, стараясь выместить всё, что пережил за эти часы в замкнутом тёмном пространстве. Тряс и сразу не заметил, что лицо предателя в свежих синяках и ссадинах, да и сам он не защищается, а какой-то безвольный, будто и на ногах не стоит.

— Ниард, пожалуйста, что ты делаешь? — Это Вэллия. Она уже выбралась на свет и поняла, что происходит. — Оставь его, прошу тебя…

Маркграф оставил Алдора в покое, и лионский рыцарь, тяжело прикрыв глаза, съехал по стене, откидывая голову назад. Только тут Вэллия поняла, что что-то не так, что что-то случилось плохое.

— О, Господи… — прошептала она. — Кровь. Сколько крови! Он ранен, Ниард, он ранен… — Она бросилась к раненому Алдору, упала на колени, лицо её исказилось от боли и мук, кончиками пальцев она лишь коснулась окровавленной руки, сжимающей тяжёлую тряпку на животе. — Алдор? Что случилось, Господи, что произошло?.. Алдор, Боже мой…

Молодой человек открыл глаза и посмотрел ей в лицо исподлобья, долго ничего не говорил, собираясь с силами, с мыслями, потом усмехнулся сухими губами.

— Вам надо уходить, — прошептал чуть слышно, и Вэллия, нахмуренная, склонилась к нему, чтобы расслышать его слова. — Вас ищут… До утра ещё время есть, вы успеете…

— Что случилось, Алдор? — Она старалась не замечать залитую кровью рубашку на животе, камзол, окровавленные пальцы ладони. — Боже, Боже мой… Что произошло?

Молчавший до этого маркграф опустился рядом на колено, осторожно убрал в сторону ладонь лионца с живота, увидел узкий тонкий разрез в ткани рубашки. Сразу же всё понял и вздохнул.

— Плохо дело. В живот… Вряд ли что-то ещё можно сделать, даже если вызвать врача…

— Это граф Доранн… — прошептал Алдор. — Он знает, что я помог вам, что я — предатель… Вам надо уходить… Граф Вольдейн рядом, говорят, его войска пошли на штурм…

— Как он добрался сюда с таким ранением? — Ниард переглянулся с Вэллией. В глазах молодой маркграфини стояли слёзы боли и отчаяния.

— Вы уже потеряли меня? — Смотрел с улыбкой на разбитых губах в растерянные лица маркграфа и его жены. — Уже прокляли меня, да? — Маркграф в ответ потупился, а Вэллия скривилась от боли этих слов. Она тоже засомневалась в нём, в его слове. Как она могла? Он умирает теперь, и всё потому, что он захотел спасти их, что он предал своих, а она… Она усомнилась в нём.

— Алдор, Господи… — прошептала в ответ.

— Уходите… Вам нельзя оставаться здесь.

— Мы не бросим его! — Вэллия упрямо поджала губы, давая понять, что не передумает. — Мы не можем оставить его здесь. Он должен идти с нами…

— Как? — воскликнул маркграф, а лионский рыцарь усмехнулся на её слова.

— Я сюда-то всю ночь добирался… — шепнул.

— Мы что-нибудь придумаем. Мы не бросим тебя здесь. Так нельзя. Всё ещё можно сделать. Есть хорошие лекари в монастыре святого Вита, это совсем рядом… Нет, Ниард, мы не можем бросить его здесь. Я буду молиться за него, Бог услышит мои молитвы, он выживет, он будет жить…

Она с болью и надеждой глядела в лицо своего мужа, цеплялась, как утопающий за соломинку. Глаза, полные слёз, неотрывно смотрели на маркграфа, будто его слово решало, будет ли жить этот человек.