Дженет Маллани: Прекрасная вдова

Лондон, 1822

Черт! Черт! Черт! Неужели это происходит со мной? Сто раз видела, как это делают в театральных постановках, сто раз читала об этом в романах. Как же им удалось так быстро связать лестницу из простыней?

— Миледи, они вышибут дверь! — голосит моя служанка.

— Замолчи и быстро одевайся.

Я швыряю ей несколько юбок. Нам так и не удалось уместить все вещи в саквояж и сумки. Ну уж нет! Этой прожорливой корове, моей домовладелице, я ничего не оставлю, это уж точно!

С еще большей решимостью я принимаюсь связывать узлом простыни. Черт, сломала ноготь!

— Да прекрати же ныть, давай помогай мне!

Мэри на ходу надевает юбки и спешит ко мне. В дверь снова колотят.

— Откройте дверь, мадам, мы знаем, что вы в комнате!

Какой мерзкий голос у этого чертова кредитора. Господи, куда же это годится, ведь времена Французской революции давно прошли!

— Мне что-то нездоровится, сэр, — произношу дрожащим голосом и лихорадочно завязываю простыни в очередной громадный узел.

— Не верьте ей, сэр, она жуткая лгунья и к тому же развратница…

Противный голос миссис Динсдейл, моей домохозяйки.

Я представляю, как она вопит, брызжет слюной и прижимает одну из своих мерзких кошек к своим старушечьим плечам, закутанным в заношенную шаль; Мою шаль! Я отдала ей свою чудную кашемировую шаль в счет очередной платы за комнату. И во что она ее превратила, неблагодарная, мерзкая толстуха!

— Пусть ваша служанка откроет!

Дверь не выдерживает натиска ударов, и подпирающий ее комод сдвигается внутрь комнаты.

— Ей, бедняжке, тоже очень плохо, сэр. Знаете, все ее тело покрыто страшными нарывами — похоже на оспу.

Неужто можно перевести дух? Нет. Нельзя терять ни секунды. Быстро привязываю один конец простыни к ножке кровати, другой бросаю в окно. Саквояж и сумки летят туда же.

— Прыгай! — Мой громкий шепот выводит Мэри из оцепенения. — Послушайте, сэр, почему бы вам не зайти к нам через пару дней? Мне так плохо, я еле дышу.

— Довольно, леди Элмхерст. Мы устали от вашей лжи. Откройте немедленно!

— Никак не могу, сэр. Сжальтесь над бедной вдовой.

Я толкаю Мэри к окну.

— Не могу. Я боюсь высоты.

Она цепляется за меня руками.

— Ты остаешься здесь? А ну-ка немедленно полезай вниз!

Так и хочется залепить ей пощечину, но она — мой единственный союзник. Выглядываю из окна. От конца веревки до земли никак не меньше двух метров. Если ей удастся прыгнуть на сумки, приземление будет мягким.

— Давай же, Мэри! Потом мы будем смеяться над этим, поверь мне. Я отдам тебе отрез муслина, тот, что в голубой горошек.

— Идет. И место в экипаже.

— Согласна. Прыгай! — подталкиваю ее к окну. — Кажется, сейчас я упаду в обморок, — стараюсь говорить громко, так, чтобы им было слышно за дверью, а то молчание насторожит их. Надо спешить…

Мэри, спускаясь, добралась до конца веревки и, раскачиваясь в воздухе, смотрит на меня глазами, полными ужаса. Ее лицо, словно белое пятно в темноте ночи. Кажется, она вот-вот завопит от страха — тогда пиши пропало. Надо срочно придумать, как заставить ее прыгнуть. Я судорожно оглядываю комнату. Хватаю фарфоровый кувшин и выливаю воду из окна. Приглушенный вопль и ругательства доносятся снизу. Наконец-то она на земле. Бедняга подумала, что это содержимое ночного горшка. Нет, не такое уж я чудовище! Бросаю кувшин в сторону и лезу через окно. Кровать со скрипом медленно движется к окну. Мгновение, и я приземляюсь на грядку с капустой.

С трудом поднимаюсь на ноги. Льет дождь, кругом кромешная тьма. Все как полагается в таких обстоятельствах.

— Я ухожу от вас, леди Элмхерст! — хнычет Мэри и поднимает сумки с земли.

— Да иди куда хочешь! Только знай: не получишь ни пенса!

Мэри что-то сердито бормочет. Бедняжка все понимает. Мне жаль ее — она не скоро получит свои деньги, даже если останется. Однако сейчас мне хочется надрать ей уши! Но руки заняты сумками, да и как я справлюсь без нее?

— Ну-ну, успокойся! Ты замечательная, отважная девушка! И не забудь, ты получишь муслин в голубой горошек! Он идет тебе больше, чем мне.

Мы идем по грядкам миссис Динсдейл. Мэри не переставая хнычет. После решительной схватки с развешанным на веревках бельем мы наконец добираемся до тропинки и выходим на дорогу. Дом исчезает в темноте. Уговариваю Мэри отправиться на поиски экипажа. Только бы не столкнуться с кредиторами! Кажется, я наступила на что-то мерзкое. Какие подозрительные звуки… господи, неужели крыса? Я хочу убежать и раздумываю, какую из сумок схватить, — унести все сразу мне не под силу. Наконец-то! Экипаж останавливается на обочине. Недолгая перебранка с кучером по поводу дополнительной платы за багаж… Наглец, он еще смеет ворчать! Наконец мы закидываем сумки в экипаж. Прощай, Лондон, и вы, мерзкие кредиторы!