Александра фон Лоренц - Охота на Клариссу

Ингмар взметнул к небу обе руки с мечом и топором, и зрители приветственно закричали. Барон поспешно вскочил на ноги и, схватив обеими руками меч, выставил его вперед.

— Ты своей кровью ответишь за подлое убийство, — закричал Ингмар и соскочил с Дагни.

Викинг отбросил в сторону топор и тоже остался только с мечом. Противники долго топтались по кругу, наконец, барон неуверенно кинулся вперед. Ингмар отскочил в сторону и попытался нанести удар сбоку. Но Донат отбил его атаку и опять повторил нападение. Тогда Ингмар, вместо того, чтобы отбиваться, начал наносить быстрые частые удары по противнику. Три-четыре удара Донат отразил своим клинком, но потом силы подвели его, и меч викинга зацепил его предплечье. Сквозь разрубленный доспех хлынула кровь, но франк продолжал защищаться. Давая немного остыть противнику, Ингмар перестал наносить удары и, выставив перед собой меч, медленно сделал несколько шагов назад. Донат послушно пошел вперед, а потом неожиданно кинулся на врага с мечом наперевес.

Ингмар отскочил в сторону и нанес сверху сильный удар по клинку барона. Меч звякнул и полетел прочь из рук Доната. Франк застыл в растерянности. С трибун закричали, требуя расправы. Ингмар окинул взглядом присутствующих и увидел восхищенные глаза жены. Этого мгновения было достаточно, чтобы барон кинулся за своим мечом. Но викинг вовремя повернулся к противнику и откинул носком сапога оружие в сторону.

Донат попятился назад, но Ингмар неотвратимо, как рок, наступал на него. Судорожно ощупав свой пояс, Донат выхватил кинжал — единственное оружие, которое оставалось у него.

— Кинжал так кинжал, — процедил Ингмар и откинул свой меч в сторону. Граф тоже достал из-за пояса клинок, и Кларисса увидела, что в его руках блеснул знакомая сарацинская сталь.

Донат взмахнул клинком перед лицом викинга, и тот не успел увернуться. Казалось, даже воздух зашипел от молниеносного движения, и когда Ингмар отпрянул, все увидели на его левой щеке кровавую царапину. Граф взревел и с силой ударил кованым сапогом прямо в пах врагу. От страшной боли франк скорчился, и его круглый шлем покатился в сторону. Но викинг схватил барона за волосы, поднял его голову кверху и с силой полоснул по горлу. Донат захрипел и повалился под ноги к нормандцу, заливая все вокруг кровью. Ингмар поставил на поверженного врага ногу и поднял к небу окровавленный кривой кинжал. Все присутствующие на судебном поединке зрители, кроме друзей убитого барона, вскочили и громкими криками приветствовали победителя. Но больше всех радовалась Кларисса. И трудно было сказать, чему больше — то ли тому, что убийца ее родителей получил справедливую кару, то ли тому, что ее Ингмар остался цел, и почти не ранен. Она бросилась на ристалище и повисла на шее у мужа, целуя покрытое бисеринками пота и испачканное кровью мужественное лицо.

— О, чертов кабан! Порезал все-таки мне лицо — переживал Ингмар, возвращая поцелуи жене. — Ты будешь меньше меня любить, дорогая, если останется шрам.

— Мне было бы намного спокойней, любимый! Не пришлось бы тебя ревновать ко всем красивым женщинам, если бы остался рубец. Но ты не переживай, порез неглубокий и заживет без ущерба для твоей внешности!

Небо вдруг посерело, и из налетевшей тучи вместе с мелким дождем посыпал колкий снег. В начале августа это было явно рановато, даже для северной Норвегии. Невольно все тянулись к очагу в такую погоду. А этим летом она не баловала теплом. До самого конца мая продолжались заморозки, июнь и июль выдались холодными и дождливыми. То и дело налетал резкий ветер из недалекой Арктики.

— Даже рожь в этом году никак не созреет, — задумчиво проговорил ярл Дагфин, глядя на пылающие угли.

Его жена Гудрун, пожилая высокая женщина с выцветшим от северных ветров лицом, что-то объясняла рабыне, помешивающей длинным черпаком похлебку в большом черном котле, висящем на цепи над огнем. Вокруг сидела стайка ребятишек и жадно принюхивалась к заполнявшим все вокруг ароматам.

— Так пойдет дело — нечем будет детей кормить к весне, — наконец отозвалась старшая хозяйка. Дети тоже заворожено смотрели на красные угли, и, казалось, совсем не думали о голодной весне. Один из них, чье лицо было сплошь покрыто веснушками, успел ткнуть в бок белокурую девчонку, за что немедленно получил от нее звонкую затрещину. В длинном темном помещении пылало несколько очагов. Серый свет, льющийся из небольших проемов в потолке, служащих для выхода дыма окрашивал середину длинного дома в таинственные потусторонние тона. Углы, где располагались полати, оставались в темноте. Оттуда раздавался храп — это спали старые люди. Они то дремлют, то спят днем, а ночью жалуются на бессонницу. Остальные члены большой семьи разбрелись по работам. Считалось неприличным сидеть у огня в дневное время.