Мэдлин Хантер: Соблазн в жемчугах

Одрианна прижала к груди обе руки. В ее огромных зеленых глазах стояли слезы.

— Себастьян должен был приехать только завтра, а не сегодня. Ты бы не встретилась с Хоксуэллом, если бы не это, не так ли? Себастьян только что рассказал мне, что был на вашей свадьбе и узнал бы тебя. Он только сегодня понял, как тебе удавалось скрываться. Я тоже ничего не подозревала. Мне очень жаль, что все произошло из-за моего визита сюда и неожиданного приезда Себастьяна. Мне следовало бы…

— Я всегда буду благодарна тебе за этот визит, — сказала Верити, обнимая ее. — Вся эта неделя, когда мы были вместе, — самое счастливое время в моей жизни. Я никогда его не забуду.

— И что же ты собираешься делать? — спросила Селия.

Верити сняла длинный передник, надетый поверх простого голубого платья.

— Я спущусь вниз. Надеюсь, что тот незнакомец, за которого я вышла замуж, не слишком зол и в состоянии меня выслушать.

Одрианна появилась в дверях гостиной и сделала знак мужу. Саммерхейз подошел к ней, и они о чем-то шепотом посовещались.

Когда Одрианна ушла, Саммерхейз сказал Хоксуэллу:

— Верити сейчас спустится. Прошу тебя, выслушай ее. У нее, возможно, на все есть серьезные причины.

Причины, конечно, могли быть, подумал Хоксуэлл, но во всем этом не было ничего хорошего.

— Обещаю выслушать все, что она скажет.

Саммерхейз не был уверен, что буря позади, однако дамы, вероятно, решили, что опасность миновала. На лестнице послышались легкие шаги, и в дверях появилась Верити.

На ней уже не было передника. В простом голубом платье, без всяких украшений, она тем не менее держалась с грацией и уверенностью, которым позавидовала бы герцогиня.

Она остановилась на пороге. Саммерхейз извинился и направился к выходу.

— Пожалуйста, закрой за собой дверь, — попросил Хоксуэлл.

Саммерхейз бросил взгляд на Верити. Она кивнула.

Впервые за два года Хоксуэлл смог как следует рассмотреть свою жену, отметив про себя, как мало в его памяти осталось деталей ее внешности.

При первой встрече он отметил, что она прелестна и скромна. А также молода и наивна. Кроме первой характеристики, все эти качества были не теми, которые ему нравились в женщинах. Впрочем, он еще ни разу не выбирал себе жену, а главное, в данном случае требования были совсем другого характера.

Сейчас она не выглядела робкой, но была такой же прелестной, если даже не больше. Она немного повзрослела, и это ей шло. Волосы были такими же темными, кожа лица такой же белой, глаза такими же голубыми, хотя их выражение изменилось. Для человека, сделавшего то, что сделала она, ее взгляд был смелым и уверенным. Этот взгляд опять подстегнул его гордость, но ему удалось сдержаться.

— Я прошу вас не винить ни Дафну, ни других в том, что они дали мне убежище. Они не знали, кто я. Мне бы хотелось, чтобы вы пообещали, что не доставите им неприятностей.

— Меня интересует ваше поведение, а не поведение ваших подруг. Однако я полагаю, что этот разговор следует отложить до нашего возвращения домой.

— У меня нет другого выхода, кроме как уехать с вами, но я делаю это не по своей воле.

Она не раздумывая бросила перчатку, хотя оставалась спокойной и вежливой. Ему ничего не оставалось, как смириться, хотя это и было несправедливо — ведь он ни в чем не виноват. Альтернативой могло быть лишь применение силы, но это означало показать себя именно таким зверем, как предположила миссис Джойс.

Применение силы нельзя будет объяснить даже гневом. Да и Саммерхейз вряд ли согласится помочь увезти ее. Верити все это учла и была готова воспользоваться ограничениями, которые накладывала на него ситуация. Она вовсе не была робкой. По крайней мере теперь уже не была.

Он показал на небольшое канапе.

— Может, присядете? Мы поговорим обо всем здесь и сейчас. Хочу, чтобы вам было удобно.

Она приняла приглашение, но села не на канапе, а на стоявший рядом стул.

— Вы заставили нас думать, что с вами произошло несчастье, Верити. Вам никогда не приходило в голову, что ваши действия причинили много горя другим людям?

— Я более чем уверена, что мой кузен и его жена не испытывали никакого горя. Что касается вас… Вы скорбели обо мне, лорд Хоксуэлл? Наши отношения были слишком короткими и формальными, и это не был брак по любви.

Нет, он не скорбел. Хладнокровие, с которым она поставила его в неловкое положение, задело его самолюбие.

— Возможно, и не скорбел, Верити, — сказал он, чувствуя, что краснеет. — Но я беспокоился. Даже очень.