Эльза Вернер - Проклят и прощен

— Скоро эти блестящие берега Италии скроются из наших глаз, — снова начал он. — Особенно из моих, потому что мой путь лежит прямо в горы..

Молодая женщина быстро обернулась к нему.

— В горы? Теперь, поздней осенью?

— Да, — ответил Пауль, несколько озадаченный живостью вопроса. — Быть может, мне придется провести там большую часть зимы. Неправда ли, кажется ужасным похоронить себя в Альпах, среди снега и льда, в это время года? Только такие странные натуры, как мой дядя, могут обитать там с удовольствием.

Госпожа Гертенштейн снова облокотилась о борт парохода и стала внимательно следить за сверкающими брызгами, летящими из-под его колес.

— Значит, у вас есть родственники в горах? — спросила она. — И одной с вами фамилии?

— Да, там живет мой дядя Раймонд фон Верденфельс, под опекой которого я теперь нахожусь. В настоящее время он единственный представитель старшей линии нашего дома и владелец значительных поместий. Но он давно отказался от всякого общения с людьми, и его нельзя даже уговорить поселиться в его родном замке, великолепном Верденфельсе. Он живет круглый год в горах, в своем излюбленном Фельзенеке, и туда-то я теперь еду к нему.

Молодая женщина продолжала смотреть на блестящую игру волн, и только после довольно продолжительного молчания спросила:

— А вы знаете этот Фельзенек?

— Нет, я никогда там не был, но, судя по описанию, это должно быть мрачное и скучное гнездо в скалах, отрезанное от всего Божьего мира, одним словом, это, по-моему, замок, в котором обитают лишь духи и привидения. Я же, к сожалению, не люблю подобного романтического уединения и охотно променял бы его на любой салон нашей столицы, раз уж мне пришлось покинуть Италию.

— Конечно, жизнь в горах после Италии не может понравиться вам, тем более, что вы так неохотно едете в Германию.

— Ах, нет, теперь я еду очень охотно! — воскликнул Пауль с живостью.

Нетрудно было отгадать значение слова «теперь», когда взгляд и тон молодого человека говорили так ясно, но госпожа Гертенштейн не поняла или не хотела понять его смысла, потому что ответила с холодным спокойствием:

— Это очень понятно. Когда возвращаешься на родину, всегда испытываешь желание поскорее увидеть ее.

Молодой человек вовсе не думал этого, но возражать, естественно, не решался. Комплимент, сказанный по адресу его любви к родине, даже несколько рассердил его, и между собеседниками возникла довольно продолжительная пауза.

Пароход, между тем, выходил в открытое море. Действительно, было что-то волшебное в великолепной картине ночного моря. Кругом простиралась залитая лунным светом даль, которая, сверкая серебристой рябью, казалось, уходила куда-то в бесконечное пространство; над нею раскинулось небо, усеянное мириадами ясно сияющих звезд, а между ними величественно плыла красавица луна. С нею все еще соперничала блестевшая далеко-далеко на темном горизонте большая яркая звезда, но вот и она начала меркнуть и, вероятно, через несколько минут совсем погаснет...

— Это Венеция скрывается из наших глаз, — произнес Пауль, указывая на исчезающую звезду. — Кто знает, когда я еще ее увижу!

— А вы так любите ее? — спросила госпожа Гертенштейн.

— О, да, очень люблю! В Венеции я был в первый раз, как и вообще в Италии, но вместе с этим чудным городом исчезает целый год счастливой беззаботной жизни.

— А я уже бывала здесь... в последний раз несколько лет тому назад, — медленно произнесла молодая женщина. — И тогда, точно так же как теперь, она скрывалась в мягких лучах луны.

Как ни спокойно были произнесены эти слова, в них слышалась грустная нотка, да и взгляд, устремленный на исчезавшую звезду, точно затуманился. Может быть, и для нее прошел безвозвратно счастливый и радостный год?..

Пауль не заметил тайной грусти молодой женщины, так как не принадлежал к числу наблюдательных людей, а его веселая натура не выдерживала долго элегического настроения. Вот и теперь он быстро обратил все в шутку.

— По крайней мере она исчезает из наших глаз, как звезда, — шутливо заметил он. — Я буду считать это счастливым предзнаменованием и надеяться, что мечты, взлелеянные мною в этом городе, когда-нибудь осуществятся. Нужно верить в свою звезду!

По всей вероятности, слова, произнесенные таким веселым тоном, не заключали в себе никакого намека, но они произвели странное впечатление на молодую женщину. Она чуть заметно вздрогнула, как будто от прикосновения легкого ветерка, и плотнее закуталась в кружевную шаль. Затем снова как-то загадочно и испытующе посмотрела на своего спутника, хотя веселые и открытые черты его лица не могли ничего скрывать, и перевела свои темные глаза на блестящий отсвет, который минуту спустя совсем исчез, как будто потонул в волнах.