— Он должен быть у старого лорда, — добавила Элис.
— Нет, он сам сказал, что отправляется в тюремную башню, — ответил солдат. — Там сидит одна старуха, которую сегодня будут судить, он собирается допросить ее в последний раз и убедить раскаяться в своих ошибках.
Элис еще больше побледнела и слегка покачнулась на месте.
— Да-да, — пробормотала она. — Я совсем забыла, меня слишком потрясла смерть миледи. Значит, ту старуху все-таки будут судить? Разве суд не откладывается по случаю траура?
Солдат покачал головой.
— Слишком много народу пришло в город на слушания, никак нельзя отложить. Его светлость приказал продолжать. А отец Стефан надеется добиться от этой старухи раскаяния, если Богу будет угодно.
Элис кивнула и отвернулась.
— Если Богу будет угодно, — откликнулась она вполголоса.
Эти слова не имели никакого смысла. Они потеряли для нее всякий смысл с той самой ночи, когда ее разбудило буйное пламя горящего аббатства. Но она снова повторила:
— Если Богу будет угодно.
Она понимала, что у нее нет больше Бога, в которого можно верить. Понимала, что боги, которым она служит теперь, на просьбы откликаются пугающе быстро, но угодить им ничем нельзя.
В галерее дамы делились друг с другом нарядами, чтобы у каждой было темное платье, обязательно с темными рукавами, темные нижние юбки, а также темные чепцы. Свое темно-синее платье Элис давно уже отправила с кухонным мальчишкой матушке Хильдебранде; казалось, с тех пор прошли годы. Она порылась в сундуке Кэтрин и отыскала темно-зеленое платье, такое темное, что вполне могло сойти за черное. Под него она надела черную нижнюю юбку и старомодный высокий головной убор в виде двухскатной крыши. Закрывая сундук, она увидела розовый наряд, который, как надеялась Кэтрин, вернет ей благосклонность непостоянного, словно флюгер, Хьюго, наряд, о котором мечтала и Элис, когда представляла, как гуляет по саду рука об руку с молодым лордом. Крышку сундука она захлопнула с громким стуком.
Перед обеденной молитвой отец Стефан прочел заупокойную по Кэтрин; он читал ее на английском языке. Элис с удивлением слушала поток светской болтовни, которой предавался отец Стефан, обращаясь к Богу. В ней не было ничего, что бы напоминало о священном. Такой молитвой вряд ли спасешь грешную душу Кэтрин и избавишь ее от адских мук. Элис стояла, опустив голову, и вместе со всеми в конце произнесла «аминь».
На этот раз она решила обедать с остальными дамами. Ей не хотелось сидеть за главным столом, между старым лордом и отцом Стефаном, не хотелось занимать место, принадлежавшее Кэтрин, в то время как сама миледи, посиневшая и холодная, лежала в часовенке под недостойным ее присмотром четырех нерадивых солдат и Рут, которой запретили молиться вслух. Элис не желала вглядываться в непроницаемое, улыбающееся лицо старого лорда и понимать, что он просчитывает и прикидывает, какую выгоду можно извлечь из неожиданной смерти невестки. Она не желала смотреть на беззаботное лицо Хьюго, который радуется обретенной свободе.
Дамы за обедом не проронили ни слова. Подали похлебку и с полудюжины мясных блюд и салатов. Ели мало и без аппетита. Глядя со своего прежнего места на затылок и плечи Хьюго, Элис заметила, что после утренней верховой прогулки на аппетит он не жалуется. Конечно, он ведь не видел посиневшей Кэтрин в ванной, не видел ее наполовину погруженного в воду лица с открытыми под водой синими губами. И в часовню он не ходил, чтобы помолиться за ее душу. Он даже не переоделся, оставаясь в красном камзоле с разрезами, из которых выглядывала белая рубаха, на плечах — тяжелый красный плащ, на ногах — красные штаны и кожаные сапоги для верховой езды. А когда какой-то слуга в середине зала уронил блюдо, Хьюго, нисколько не тронутый всеобщим унынием, громко засмеялся.
Старый лорд спокойно сидел в своем кресле и тихо улыбался. Он думал о том, что его сын стал вдовцом, все земли из приданого Кэтрин теперь принадлежат ему и никто не смеет это оспорить. И ферма, которую он собирался отдать Кэтрин, останется у него. Что касается брака с девятилетней девочкой, то здесь, конечно, все неплохо, но с состоянием Кэтрин и значительно поправившимся статусом Хьюго, отныне вдовцом, условия брачного контракта, вне всякого сомнения, необходимо пересмотреть в пользу Хьюго.
Пажи расставляли на столах подогретое вино с пряностями, фрукты и сласти. Элис выпила небольшую кружку сладкого вина, и тепло побежало по ее венам.
Читать дальше