Кристина Уэллс: Порочная игра

Когда он не ответил, она добавила:

— Но я получила ваше письмо. Я вернулась лишь для того, чтобы забрать свои вещи.

Ответом ей было молчание. Она ждала. Но когда он открыл рот, она опередила его:

— Сегодня я еду навестить Дэвида.

Она не знала, почему ей так необходимо было сказать ему об этом. Меньше чем через неделю для Вейна ее каждодневные дела, ее мысли, ее мечты превратятся в ничто. Разумеется, она будет писать ему, но ограничится лишь темами, непосредственно касающимися положения дел в поместье. И, приезжая туда, он будет жить в другом крыле.

Они будут вести себя как чужие люди. Она же этого хотела.

Да.

— Ты больше не думаешь забирать его к себе, — сказал Вейн. Это было утверждение, а не вопрос.

Сара покачала головой.

— Но я хочу, чтобы он знал, что я всегда буду рядом.

Вейн кивнул, словно она подтвердила его мысли. Теперь они сошлись во мнениях. А тогда был прав Вейн, а она не права. Ей стоило огромных усилий превозмочь свое стремление опекать мальчика, ей просто хотелось иметь рядом того, кого можно любить безгранично, — желание, рожденное одиночеством. Она ведь уже тогда знала, что в ней говорит эгоизм. Она уже тогда знала, что не она нужна Дэвиду, а Дэвид — ей. Знала и все же не хотела в этом признаться. Порядочная женщина так не поступает. Нет, она недостойна Вейна, никогда не будет его достойна.

— Когда вы приедете в Бьюли? — словно издалека услышала свой голос Сара.

Вейн отвел взгляд.

— Я хотел проводить вас туда. Представить прислуге. Показать усадьбу.

Он оставался джентльменом. Черт бы побрал его благородные жесты! Сара не показала, что задета ее гордость.

— Спасибо. Я буду вам очень благодарна.

— Нам не обязательно вести себя так, словно мы совершенно чужие друг другу.

В горле стоял ком. Сара с трудом выговорила:

— Разумеется. Не обязательно.

— Ну, хорошо. — Он обвел взглядом сундуки и коробки. — Когда вы будете готовы отправиться в путь?

— Завтра, наверное. — Слова царапали горло. Она откашлялась. — Завтра я буду готова. — Она проведет ночь в доме родителей. Нет смысла и дальше терпеть такие муки. Ночное одиночество еще труднее вытерпеть, когда знаешь, что он тут, рядом, спит с тобой под одной крышей.

— Мне пора, — сказала она. — Карета ждет.

— Конечно. — Он отошел, уступая ей дорогу. Сара прошла мимо него. Она чувствовала его тепло и его магнетизм. Ее влекло к Вейну с непреодолимой силой. Сара противилась искушению, даже зная, что его темные глаза буравят ее.

Она смогла выйти из комнаты не оглянувшись.

А потом она начала спускаться по ступеням, по тем самым ступеням, по которым поднималась в ту первую ночь, по которым шла навстречу своей судьбе. По тем же ступеням она спускалась сейчас в холодный ад одиночества.

И что-то внутри оборвалось. Она не хотела покидать Вейна. Она не желала уходить.

Он ни разу не предал ее. С того самого вечера, когда они познакомились, он был где-то рядом, он ждал ее. И даже когда она совершила то, что нельзя простить, он все равно пришел и спас ее. Он ни разу ее не подвел. Возможно, однажды он и предаст ее, но ведь ради любви надо рисковать. В этой жизни никто не дает гарантий.

Какая пугающая штука — любовь. Ради нее нельзя не рисковать. Рисковать всем. Но когда Сара превратилась в такую трусиху? Разве не она всегда предпочитала смотреть в лицо превратностям судьбы, не она принимала любой вызов, брошенный судьбой?

Она будет бороться за Вейна. Возможно, уже поздно. Возможно, уже не удастся его отвоевать. При этой мысли что-то внутри ее все еще съеживалось от ужаса. Но они женаты. И Сара не пожалеет ни сил, ни времени на то, чтобы убедить Вейна остаться с ней. Если придется потратить на это всю жизнь, что ж, она не оставит попыток достучаться до него.

Сара развернулась и бросилась назад, вверх по ступенькам, через гостиную, в его спальню. К нему. Вейн заключил ее в объятия и поцеловал ее так страстно, так яростно, что зубы их стукнулись друг о друга. Но когда ее сердце еще продолжало разбухать в груди от переполнявшего ее счастья, он отстранился, схватил ее за плечи и грубо отодвинул от себя. Отшатнувшись от нее, он торопливо отошел в дальний угол комнаты.

Потрясение от того, что ее отвергли, было подобно удару в грудь. Сара прижала ладонь к груди. Она едва дышала. Сара видела в его лице отражение собственной боли.

— Я не могу. — Вейн говорил с трудом. Руки его, прижатые к бокам, сжались в кулаки. — Не подходи ко мне, Сара. Не подходи, когда я уже… Сара, я не могу пройти через это вновь.