Кейси Майклз: Как покорить герцога

— Раф! Что ты сделал? — встревожено спросила она. — Он действительно мертв?

— Я не смогла сильней замахнуться, — сообщила ей Николь, неохотно отдавая кочергу Рафу. — А теперь, если не возражаете, может, кто-нибудь скажет мне, почему этот ужасный человек лгал? Почему он похитил меня?

Раф в панике взглянул на Шарлотту. Та округлила глаза, явно не собираясь давать какие-то объяснения, зная Николь. Это могло вызвать лишь еще дюжину вопросов.

— Я все расскажу тебе, Николь, как только довезем тебя домой в целости и сохранности. Раф?

— Минуту, дорогая, — ответил Раф, поднимая Хью Хобарта на ноги.

Он дотащил его к ближайшему креслу.

— Как только Хобарт сообщит мне имя этого куска дерьма, мы спустимся вниз. Я собираюсь нанести ему небольшой визит. Он убежал отсюда. Но лишь потому, что обе его ноги были целы. Пока еще целы.

Хобарт опустил голову на руки, затем потер затылок.

— Да в чем вопрос? Я назову его имя. Я назову вам любое количество имен, — сказал он и прокряхтел: — Только забирайте ее и уходите. Глупая стерва, она чуть не убила меня.

— И могу, мерзкий негодяй! — предупредила Николь, решительно двинувшись к нему.

И в этот миг Хобарт, казавшийся полностью обессилевшим, вскочил с кресла и, притянув к себе Николь, приставил к ее горлу стилет, который прятал где-то в потайном месте.

Шулерский трюк. Раф слишком поздно сообразил это. У Хобарта был кожаный футляр, прикрепленный за спиной: мошеннику за карточным столом в любой момент могло потребоваться оружие для защиты.

— Отпусти ее, Хобарт. — Раф встал между ним и дверью. — Там, внизу, герцог Малверн с дюжиной своих самых храбрых слуг. У тебя нет выхода. Просто скажи мне, чего хочешь, и отпусти мою сестру.

— Я пойду за ним, — спокойно произнесла Шарлотта.

— Нет. Не будем расстраивать Хобарта, — так же спокойно ответил Раф и повторил Хобарту: — Делай, что я говорю. Отпусти ее.

— Ты убьешь меня, если я отпущу ее.

Раф пожал плечами:

— Возможно. Однако если ты причинишь ей вред, это случится наверняка. Я бы сказал, что единственный твой шанс — это освободить ее. Как картежник, ты должен понимать это, Хобарт.

— Я не знаю. Все пошло не так. С самого начала, — сказал Хобарт, и Рафу показалось, что он действительно видит слезы в его глазах. — Я думал, у меня достаточно возможностей, но все не так. Я просто Хью Хобарт, и никому нет до меня дела. За все, что я когда-либо получил, мне приходилось сражаться. Но вы не знаете, каково это, ваша светлость.

— Это я могу понять, — сказал Раф.

Шарлотта положила руку ему на плечо — возможно, чтобы он сохранял спокойствие. Он понял и оценил этот жест. Ему очень хотелось бы, чтобы она ушла вниз, но, если она попытается сделать это, Хобарт может причинить вред Николь. Раф не сомневался: они оба понимают это.

— Все могло быть так легко, понимаете? Для терпеливого человека. Даже когда вы возвратились с Эльбы, у меня еще оставался шанс. — Хобарт сморгнул слезы. Кончик стилета все крепче прижимался к горлу Николь, пока не выступила капелька крови. — А я терпеливый человек. Мне приходилось им быть. Но затем наступило время понять, что все, чего ты хочешь, не выходит и тебе пора убираться. Вам чертовски повезло, ваша светлость, а я — неудачник, как мать всегда говорила мне. Матери вовсе не подобает так говорить, верно? Но она была права. Для меня наступили времена списать убытки со счета и исчезнуть. Слишком много долгов, слишком много людей требовали денег, которых у меня не было, чтобы расплатиться с ними. Америка, подумал я. В Америке никого не заботит, кто ты.

— Миссис Ласти рассказала мне об этом внизу, — прошептала Шарлотта. — Я расскажу тебе позже. Он хотел герцогство, считал, что оно принадлежит ему. У Николь кровь, Раф. Ты должен немедленно что-то сделать.

— Тише, — остановил ее Раф. — Вы говорите, Эльба, мистер Хобарт? Как вы узнали, что мне было поручено охранять императора?

Глаза Хобарта забегали, и он отступил назад, к единственному окну в комнате, увлекая за собой Николь. Она ухватилась обеими руками за его предплечья, но не могла сопротивляться. Казалось, что она помогает ему удерживать ее, но она лишь пыталась защитить себя. Стилет был слишком острый, и она не могла отбиваться.

— Как? Деньги греют руки. Всем это известно. Но я испортил и это. И все же продолжал попытки, дурак эдакий. Мне нужно было получить кое-что от вас. После всех моих хлопот. Десять тысяч фунтов. Десять тысяч фунтов! За эту сумму ее можно было продать, и даже в два раза дороже. Со временем, если б я смог выставить ее на торги. Как только увидел ее, я понял, чего она стоит. Раздеть ее, выставить и наблюдать, как дураки разоряются, перебивая друг у друга цену, чтобы быть первым. А потом они могли бы все иметь ее, столько, сколько она была бы моей.