Монетт Камингз: Любовные секреты

— Но я только начала писать свою книгу, — слабо запротестовала Миранда Дрейк, удивляясь, как это мистер Уоррингтон может ожидать от нее столь многого. — Еще даже первая глава не окончена! Я никак не могла предположить, что необходимо будет принести вам новую рукопись так скоро.

Вообще-то она сделала уже гораздо больше, но это все была подготовительная работа: описание персонажей, примерный набросок места действия ее романа. В книге этого наброска не будет; он нужен исключительно ей самой, чтобы представить себе, где будут происходить все события.

Она всегда так делала перед тем, как приступить непосредственно к книге. На это уходили целые недели, и все равно, даже по завершении этой работы, ей требовалось еще какое-то время на само написание.

— Я не думала, что вы захотите получить ее так скоро. — Слова казались ей неудачными, она будто пыталась оправдать собственную лень. Надо надеяться, что у этих двух джентльменов не возникнет такого впечатления. По правде говоря, она была чрезвычайно удивлена, получив письмо с просьбой приехать в Лондон для встречи. Раньше мистер Уоррингтон всегда готов был ждать, пока она сама не вышлет ему законченную рукопись.

Одним из джентльменов был Эдвард Уоррингтон, ее издатель; другого он представил ей как своего младшего брата. Миранда не понимала, зачем тот присутствует на сегодняшней встрече, но он был исключительно любезен.

Как и при предыдущих встречах с мистером Уоррингтоном, она надеялась, что серого шерстяного платья с коротким чуть более темным жакетом и маленькой круглой шляпки с такой же темной лентой достаточно, чтобы казаться более похожей на деловую женщину. Если б только она не выглядела так молодо! Похоже, даже то, что она собрала волосы в пучок на затылке, не помогало.

Ну как могли издатели подумать, что она способна написать хороший роман при ее-то внешности? Но, напомнила она себе, хоть ей всего двадцать два года, ее две последние книги расходились замечательно. Конечно, читатели не знали, что она так молода.

При первом посещении конторы мистера Уоррингтона, состоявшемся более года назад, она решила, что у нее был бы более серьезный вид, если б она носила очки. Она одолжила их у своей компаньонки, которая носила их постоянно в последние годы, хотя Самми и говорила ей, что толку от этого не будет. Она попробовала их надеть и обнаружила, что в них у нее все так расплывается перед глазами, что она едва различает крупные предметы, вместо того чтобы видеть все более четко, как, должно быть, происходило, когда их надевала Самми.

Она с сожалением отказалась от мысли носить очки. Иметь ученый вид, может, и хорошо, но что же хорошего в том, чтобы бродить по конторе, натыкаясь на мебель, а то и падая? Мистер Уоррингтон мог подумать, что она из тех ужасных женщин, что неравнодушны к спиртному.

Оба джентльмена, сидевшие напротив нее, знали, что она молода, и не возражали — не только не возражали, но даже одобряли. И в ее наружности они не находили ничего неприятного. Даже серое «деловое» платье не могло испортить ее стройной фигуры и скрыть грациозность движений.

Обоим джентльменам не нравились «синие чулки», хотя они понимали, что признаваться в этом можно только друг другу. Они нередко издавали творения таких особ и были довольны доходами, которые приносили им эти писательницы, и старший брат частенько говаривал: «Даже если кому и не нравится, что она смахивает на железный кулак, который может выбить нам зубы, было бы глупо кусать руку, дающую хлеб».

Аккуратно одетая молодая леди с большими голубыми глазами и каштановыми волосами, вьющимися наперекор всем ее попыткам гладко их зачесывать, приятно отличалась от тех малопривлекательных особ, с которыми им часто приходилось иметь дело.

Многие из этих дам, несомненно, считали, что произведут лучшее впечатление на издателя, если вид у них был воинственный, очевидно путая воинственность с деловитостью.

Джентльмены же придерживались совершенно противоположного мнения: им гораздо больше нравилось, когда у дамы был кроткий и юный вид, как у той молодой леди, что сидела напротив них по другую сторону стола. Не возражали они и против того, что за исключительно хорошеньким личиком скрывался столь же впечатляющий ум. Этот ум приносил Эдварду Уоррингтону хорошую прибыль вот уже несколько лет и, как они надеялись, скоро будет делать то же и для его брата.