Мишель Зевако - Эпопея любви

Жилло забыл обо всем на свете, он загружал деньги в карманы, в кошелек, не думая о том, что с такой ношей не сможет сделать и шага, так как деньги звенели при малейшем движении. Наконец Жилло нагрузился золотом и серебром. Он с трудом встал, растопырив руки и расставив ноги, и сделал с неимоверным усилием несколько шагов.

— Какая жалость! — прошептал лакей. — Мне и половины-то не унести! Однако пора уходить…

Жилло повернулся к двери и застыл как вкопанный. Перед ним стоял дядя. Прислонившись к косяку, Жиль смотрел на Жилло со злобной улыбкой. Племянник пошевелился, и несколько экю со звоном выкатились на пол. Жилло рухнул на колени, карманы его лопнули, и монеты посыпались градом. Старик молча, с отвратительной ухмылкой, следил глазами за разбегавшимися по полу экю.

Жилло также попытался улыбнуться.

— Дядюшка! Дорогой дядюшка! — прошептал он.

— Что это ты тут делаешь? — спросил Жиль.

— Да вот… Хотел навести порядок в вашем сундуке…

— Порядок навести… ну что ж, продолжай в том же духе… Племянник растерялся:

— Как это… продолжать?

— У меня в сундуке двадцать девять тысяч триста шестьдесят пять ливров серебром и шестьдесят тысяч сто двадцать восемь ливров золотом, в сумме — восемьдесят девять тысяч пятьсот девяносто три ливра. Считай, сынок, считай, каждый экю считай. Потом сложишь столбиками по двадцать пять экю, золото направо, серебро налево. Что же ты медлишь?

— Сейчас, дядюшка, сейчас!

И Жилло принялся вытрясать из карманов деньги, а затем аккуратно раскладывать их столбиками под пылающим взглядом Жиля. Тяжко вздыхая, племянник, столбик за столбиком, выкладывал деньги в сундук, а дядюшка считал:

— Еще пятнадцать тысяч… еще двенадцать тысяч.

Как и предполагалось, операция продлилась долго. Жилло начал в два, а закончил лишь в пять часов вечера. Как раз в эти часы въехал в Париж Карл IX, а два Пардальяна сражались на Монмартрской улице с фаворитами герцога Анжуйского.

Итак, дядя Жиль подсчитывал, сколько экю еще осталось:

— Еще пять тысяч… еще четыре тысячи… еще три тысячи.

Жилло аккуратно уложил последний экю и огляделся: ни на полу, ни в его карманах монет больше не было.

— Все вроде, дядюшка?

— Трех тысяч не хватает!

Жилло еще раз обыскал карманы, нашел два су и шесть денье, составлявшие его личное богатство. Он героически протянул их старику, который тут же схватил и эти гроши.

— Давай остальные?

— Какие остальные, дядюшка?

— Три тысячи ливров!

— У меня больше ничего нет!

— Гони, а то сейчас обыщу!

— Обыскивайте, дядюшка, больше нет ни гроша!

Жиль дрожащими руками обыскал одежду Жилло, прощупал все швы, и холодный пот выступил на лбу у старика. Племянник не лгал!

— А ну, раздевайся!

Полумертвый от страха Жилло подчинился. Старик еще раз перетряс всю одежду и убедился, что три тысячи исчезли.

Дикий вопль отчаяния и визг ужаса потрясли стены кабинета: вопил Жиль, визжал Жилло.

— Верни деньги, мерзавец! Старик схватил племянника за горло:

— Я пять лет экономил! Где они, мои денежки?

Лишь Пардальян-старший знал ответ на этот вопрос. Но Жилло усмотрел возможность вернуть расположение дяди и пробормотал:

— Дядюшка, я помогу вам найти их!

— Ты! — взревел Жиль. — Жалкий негодяй! Ты же хотел обокрасть меня! Я тебе покажу, как воровать и предавать! Одевайся!

Жилло покорно оделся. Дядя вцепился ему в шею длинными, словно железными, пальцами, выволок племянника из кабинета, аккуратно запер за собой дверь и потащил его на первый этаж.

— Пощадите! — взмолился Жилло.

Жиль отпустил племянника, вытащил стальной кинжал и пригрозил:

— Дернешься — зарежу! И не пытайся сбежать!

Эта угроза несколько успокоила Жилло. Если зарезать его обещают только в случае побега, значит, он пока не приговорен к смерти.

— Иди вперед! — приказал дядюшка, сжимая в руке кинжал.

Подталкиваемый Жилем, Жилло дошел до сарая в саду.

— Возьми это бревно!

Жилло взвалил на плечи довольно длинное, заостренное с одного конца бревно.

— Еще бери веревку и лопату! — велел дядя. Племянник захватил и это. Нагрузив Жилло орудиями для пыток, безжалостный старик погнал его в буфетную, а оттуда — в коридор, ведущий к погребу. В буфетной Жилло приказали взять нож и факел.

Жиль толкнул племянника в погреб и, когда они спустились вниз, сказал:

— Копай здесь!

Жилло, потерявший от ужаса человеческий облик, тупо принялся копать. Потом, по указаниям Жиля, он загнал столб в землю и прикопал его. Дядя убедился, что бревно ушло глубоко, схватил Жилло и прикрутил его к столбу, так что несчастный не мог ни рукой, ни ногой пошевельнуть.