Мэри Картер - Солнечная песня

— Тимми опять принялся за свое? — спросил Чарльз.

— Как обычно, — она взяла его руку. — Спасибо, дорогой.

Он тяжело вздохнул.

— Давай-ка иди.

Она отпустила его руку и пошла к дому по расчищенной от снега дорожке. Когда Чарльз последовал по улице за Эммой, Маргарет долго еще наблюдала за ними, засунув руки глубоко в карманы пальто, пока девочка и мужчина не скрылись из виду.

Войдя в дом, она скинула пальто, подбросила полено в почти погасший очаг и поднялась наверх переодеться в рабочую одежду. В доме царила тишина. Наверху сильнее ощущались зимние запахи холода и затхлости. На ее шаги половицы спальни, в которую она перебралась после смерти Стюарта, отзывались жалобным стоном.

Воспоминание о мужчине, напомнившем ей Майкла, не оставляло ее. Пока она изгибалась и тянулась, чтобы расстегнуть на спине крючки своего зеленого саржевого платья, ей все время представлялся Майкл, раздевающий ее в той квартирке в Бостоне.

Она закрыла глаза в надежде избавиться от наваждения, но искусственно созданная темнота лишь рельефнее проявила ту сцену. Его теплые, мягкие руки, его нежные ласки. Она помнила свое канареечное платье, веселенькие туфельки того же оттенка, то, как он медленно стягивал с ее плеч платье, пока оно не обвило ее лодыжки, потом поднял его и аккуратно повесил на спинку старой железной кровати.

Маргарет закрыла лицо руками и совершенно забыла о работе. Ее память перебирала каждую подробность того рокового визита. Восемнадцатилетняя робкая девственница, жаждавшая рискнуть всем ради счастливого будущего с любимым мужчиной.

Непривычная к игре с высокими ставками, она пошла на большой риск, не думая о последствиях.

И проиграла.

Сделав глубокий вдох и смахнув одинокую слезу, она присела на краешек большой кровати с пологом. За изрисованными морозом окнами сойка пыталась найти пропитание на покрытых снегом ветвях высокой сосны. Не забыть бы набросать крошек для птиц.

Они пели в тот день, когда она пришла к Майклу. Почему она так верила тогда в свой дурацкий план? Почему правдой нельзя было добиться того же результата, что и обманом?

Теперь, спустя семь лет, все виделось яснее. Когда отец узнал о ее тайных свиданиях с Майклом, он пришел в ярость, не дал ей и рта открыть, чтобы объясниться.

— Каково же мне было узнать, что тебя видели с этим черным ирландским дьяволом в парке? Я не потерплю, чтобы моя дочь даже близко подходила к этому нищему ирландцу.

— Папа, Майкл не…

— Не спорь, он такой же, как и все остальные. Да знаешь ли ты, откуда он и кто его семья? Братья — горькие пьяницы, как и все фабричные рабочие. Один из них так долго не платит квартплату, что его вот-вот выселят. Мать перебивается в настоящей нищете с двумя девчонками-замарашками, которые — не пройдет и года — окажутся на панели…

— Ты сам не знаешь, что говоришь. Майкл вкалывает на двух работах, чтобы прокормить семью и закончить университет. И пьет он не больше тебя. Он… — Она побледнела, когда он шагнул к ней, чтобы дать ей пощечину, но не уступила.

Отец понизил голос до угрожающего шепота.

— Если он только дотронется до тебя…

В комнату вбежала мать и протиснулась между ними.

— Александр, прошу тебя!

— Не вмешивайся, Вирджиния! Я не позволю, чтобы за моей дочерью ухлестывал ирландец! — Он снова повернулся к Маргарет. Теперь холодная решимость сменила гнев в его глазах. — Тебе уже восемнадцать. Давно пора выдать тебя замуж и сбыть с рук, и я займусь этим, пока не поздно и можно еще найти приличного человека, согласного взять тебя за себя. — Отец бросился вон из дома, оставив дочь, полную решимости увидеться с Майклом немедленно.

Какой-то звук у входной двери вывел ее из задумчивости. Она освободилась от зеленой саржи, как хотела бы освободиться от прошлого, достала из шкафа у двери запятнанное краской и полинявшее платье из кашемира персикового цвета, натянула его на себя и, поспешно застегивая пуговки на талии, вышла на лестничную площадку.

— Иду, Чарли, — крикнула она, спускаясь по узким ступенькам. Последняя пуговка была застегнута, когда она достигла двери и открыла ее.

Прошлое ворвалось внутрь вместе с ледяным воздухом. Маргарет застыла, парализованная.

Ее губы шевельнулись, но она не издала ни звука.

Майкл!

Он заполнил дверной проем, и сердце ее бешено забилось. Выше, чем она его помнила, уже не неуклюжий двадцатидвухлетний юноша, а мужчина, великолепно одетый в черное: элегантное кашемировое пальто с угольного цвета бархатными лацканами. Все это она охватила одним взглядом, невольно остановив его на полуприкрытых веками проницательных синих глазах. Они оглядели ее и, казалось, заглянули в нее глубоко-глубоко.