– Ваш сын – взрослый человек. Позвольте ему самому выбирать свое будущее.
– Ах вот как ты заговорила! Да, теперь ты его невеста, а когда была обычной служанкой, то и рта не смела раскрыть.
Екатерина Андреевна закашлялась и потребовала воды. Дарья взяла с прикроватного столика стеклянный графин, наполнила стакан водой и помогла больной сделать несколько глотков.
– Ты красива, – сказала барыня, откинувшись на подушки и пристально взглянув на гостью. – Прекрасные волосы, милые черты, великолепная фигура… как у Анны, твоей матери.
Упоминание о ней укололо Дарью.
– Вы убили ее, – горячо выпалила Дарья, чувствуя, как в душе закипает ярость.
Но Екатерина Андреевна словно и не слышала слов девушки.
– Тришкина была выскочкой. Она охмурила моего Педро. Как я любила его!
– Анна Тришкина была моей матерью! – воскликнула девушка, не в силах сдерживать свои чувства.
– Мне нужен был только Педро… – барыня устало склонила голову
– Зачем вы хотели видеть меня?
Больная открыла глаза и некоторое время смотрела на девушку, словно изучая.
– Хотела спросить, чем ты завлекла моего сына? Чем?
– Вы бредите, Екатерина Андреевна!
Дарья взяла себя в руки и попыталась успокоиться. Проявить хоть малую долю снисхождения было необходимо, все же перед ней мать Павла, которая, вероятно, доживает свои последние дни.
– Хочу рассказать тебе историю своей жизни. – Неожиданно сказала барыня. – Я не знала ни горя, ни страданий до того самого момента, пока не появился Педро. Красивый, загорелый мужчина… Он появился – и я потеряла покой. Но он не любил меня. Любил лишь свою Анну, какую-то горничную! Я так страдала, я унижалась перед этим конюхом, только бы он заметил меня. Унижалась перед конюхом! Я, его госпожа! Смешно! Какой позор! – барыня скорбно усмехнулась, но потом ее лицо стало серьезным и она печально процедила: – Скоро, очень скоро, я отправлюсь к нему. Но, боюсь, и там, для меня не найдется места возле него. Оно занято. Горничной.
– Прекратите, Екатерина Андреевна! – возмутилась Дарья, видя, как барыня убивает себя своей собственной одержимостью.
– Ты счастлива. Тебя любит тот, кого любишь ты. А я несчастна. Я любила – и меня отвергли.
Воздух в комнате словно накалился. Дарья почувствовала, что начинает задыхаться.
– Разрешите мне уйти, Екатерина Андреевна!
– Да, непременно. Но сначала я хочу открыть тебе один секрет. – Она выдержала короткую паузу и продолжила: – Я приняла дозу яда: разбавила его в горячем молоке и выпила. Именно так умерла твоя мать, Анна Тришкина. Именно так умру и я, и, быть может, это сблизит меня с Педро.
С этими словами барыня натянуто улыбнулась и закрыла глаза. Ее рука поднялась, словно для того, чтобы перекреститься, но не прошло и секунды, как она безжизненно свесилась с кровати.
Дарья, как ошпаренная, выскочила в коридор. Как она могла говорить такие кощунственные слова: «Я умру как Анна Тришкина, и, быть может, это сблизит меня с Педро»! Гнев и жалость разрывали сердце девушки на части. Ноги сами привели ее на кухню. Увидев кухарку Марфу, девушка бросилась к ней и заключила в объятия. Слезы текли по ее щекам оттого, что соскучилась, и оттого, что не могла в себе сдерживать горькие чувства от встречи с барыней. Марфа также до слез обрадовалась, увидев Дарью.
Она усадила девушку за стол и первым делом поинтересовалась:
– Мы тут слыхали, что ты теперь невеста Павла Ивановича?
Дарья без утайки рассказала ей о причинах побега и о том, что случилось после. Кухарка ахала и качала головой, а когда Дарья закончила свой рассказ, обняла ее и вздохнула:
– Ах, милая моя Дарьенька, сколько же тебе пришлось вынести!
– Да, но ведь все закончилось хорошо.
– И я благодарю Бога за это. Однако зачем же ты понадобилась Екатерине Андреевне? Я знаю, ты приехала по ее приказанию. Ты уже была у нее?
– Да, – нахмурилась Дарья. – Екатерина Андреевна хотела выразить мне свое сожаление по поводу нашей женитьбы с ее сыном.
– Да, богатым родителям такое развитие событий часто бывает не по душе. Екатерина Андреевна так неожиданно заболела. Мы все в недоумении: еще вчера она была в добром здравии, а сегодня уже говорят, будто она готова отдать Богу душу. – Марфа склонилась к девушке и шепотом спросила: – Как она выглядела?
– Мне бы не хотелось говорить об этом, Марфа.
– Да, милая, смерть – штука неприятная. В самом деле, не будем об этом говорить.
Дарья ответила едва заметным кивком головы и тем самым поставила точку в разговоре на тему болезни барыни.
Читать дальше