Джоанна Линдсей: Магия любви

Джорджина, напротив, перехватив взгляд Эми, сказала ей:

— Я еще не готова. Эми, будь добра, пожалуйста… Эти загадочные слова мгновенно привлекли внимание Андерсенов, а чуткий Томас сразу спросил сестру:

— Не готова к чему, Джорджи?

Джорджина ловко уклонилась от ответа, заговорив о чем-то другом. Эми, однако, и так прекрасно поняла просьбу Джорджины и ободряюще улыбнулась, давая понять, что сделает все от нее зависящее.

Братья внимательно посмотрели ей вслед, все, кроме того единственного, чей взгляд ее по-настоящему волновал.

Оказалось, это пришла Рослин, а так как Энтони был в тот момент дома, он, естественно, пришел с ней вместе. Зная характер Энтони, Эми была уверена, что совершенно бессмысленно просить его пойти навстречу желаниям Джорджины. Все-таки для очистки совести она прошептала:

— Братья тети Джордж приехали, но она просит вас не говорить пока вслух о том, что роды уже начались.

Услышав эту просьбу, Рослин коротко кивнула, а Энтони только ухмыльнулся, и было ясно, что Энтони Мэлори не будет молчать ни за что на свете, если у него есть что сказать, чтобы ошеломить присутствующих, а затем потирать в сторонке руки, наслаждаясь произведенным фурором. Эми со вздохом провела их в гостиную, ведь не могла же она выгнать из дома собственного дядю! Она и так соблюла все предосторожности. Вернувшись в комнату, она знаком предупредила Джорджину, что с Энтони невозможно договориться. Но за время, проведенное ею в Лондоне, Джорджина успела изучить повадки Мэлори, поэтому она совсем не удивилась, что первыми словами Энтони были:

— Итак, дорогая, ты хочешь завести новую моду? Рожать детей в гостиной в присутствии всей семьи?

Джорджина бросила испепеляющий взгляд на своего невозможного деверя и проговорила сквозь зубы:

— Негодяй, я совершенно не собираюсь так поступать. — Она попробовала было что-то объяснить, свести все к неудачной шутке, но Томас первый все понял, ему хватило этого замечания, и он сказал Джорджинс с мягким укором:

— Почему ты нам ничего не сказала, Джорджи?

— Что тут происходит? — спросил Уоррен, ни к кому не обращаясь.

— Ничего, — продолжала настаивать Джорджина. Но ее брат Томас еще несноснее Энтони, поэтому он совершенно спокойно и громогласно заявил:

— Она рожает, и рожает прямо сейчас. Почему ты все-таки не в постели? — обратился Томас к сестре.

— Боже всемогущий! Первые разумные слова, которые я слышу от Андерсонов, — выдохнул Джеймс.

Тут Андерсоны вскочили все разом, заговорили, стали упрекать Джорджину, а Энтони наслаждался наступившей суматохой.

Джорджина, в свою очередь, воскликнула:

— Пусть все оставят меня в покое. Я прекрасно знаю, что и когда мне следует делать. Уоррен, поставь меня на место сейчас же!

Но Уоррен, который поднял сестру с софы, уже нес ее к двери. Он и не думал принимать в расчет ее прихоти. Он даже не отвечал ей, и Джорджина поняла, что никакие ее просьбы не помогут.

Джеймс немедленно отправился за ними, а Эми, зная, как он относится именно к этому Андерсону, предположила, что они начнут выяснение отношений прямо на лестнице, поэтому вскочила с кресла, на котором сидела, и решила перехватить дядю.

— Какая, в сущности, разница, как она попадет в спальню… если она туда попадет? — тихо произнесла Эми.

Джеймс, едва взглянув на нее, процедил сквозь зубы:

— Я не собирался останавливать его, милочка, просто это тот единственный брат, на которого я не могу положиться. Он способен снять ремень и наказать ее за своеволие.

Эми замолчала. Ей было неприятно это слышать. Господи, зачем он только это сказал? Неужели это может быть правдой? Пожалуй, его слова объясняются скорее ненавистью к Уоррену. Почему, ну почему она выбрала именно этого брата! Какая глупость! Вот Дрю, например, сразу заметил, что она уже совершенно взрослая, да к тому же очень хорошенькая. Уж она как-нибудь разобралась бы с его девушками в каждом порту. Но Уоррен! Ведь он женщин ни во что не ставит!

Джеймс помедлил на верхней площадке лестницы, в дверях собственной спальни, которую Уоррен, кстати, безошибочно нашел без всякой помощи сестры. Хозяин дома почти с сожалением наблюдал, с какой любовью и нежностью Уоррен хлопочет над Джорджиной, поправляя ей подушки и простыни. Ему было бы проще разделаться с этим негодяем, как он того заслуживает, если бы не любовь к сестре. Он услышал, как Уоррен мягко говорит ей:

— Джорджи, ты вовсе не должна развлекать нас или кого бы то ни было.