Марианна Уиллмен - Роза алая, роза белая

Моргана не заметила приближения Ранульфа. Ее взгляд был прикован к ужасной картине: стражники в полосатых куртках и начищенных до блеска шлемах, между ними Робин в алой одежде, освеженной кремовым атласом, видневшимся в прорезях рукавов; с бриллиантами, сверкающими в кружевном воротнике и кокарде щегольской шляпы. Зловещий контраст с черным капюшоном замершего в ожидании палача.

Бледное лицо Робина было спокойным, и в толпе поднялся шепот одобрения. Его пригожество и удалой вид завоевали симпатии собравшихся так же легко, как ранее собрали ему мятежную рать. По приказу капитана стражи Робин снял шляпу и передал слуге. Он шагнул к плахе - и в этот момент встретился взглядом с Морганой. Еле заметная улыбка тронула его губы, но в глазах не было прежней насмешки. Он и вправду приготовился умереть достойно.

Моргана чувствовала, что каждая страшная деталь останется с ней до конца ее жизни, но не могла отвернуться. Кровь кельтских королей текла в ее жилах, она унаследовала их гордость и упрямое мужество. Брак обернулся полной катастрофой, но она останется верной женой Робина до его последнего вздоха. Она не оставит его один на один со смертью.

Барабаны прервали свою жуткую дробь, к осужденному подошел священник и отпустил ему грехи. Обычно топор, полагавшийся за измену, знатным предателям заменяли на меч. Но эта милость не распространилась на Робина. Топор зловеще блеснул в руках палача, притянув взгляд Морганы.

Никогда впоследствии она не могла вспомнить, в каком порядке все произошло. Робин стал на колени и положил голову на плаху, палач высоко поднял топор. Лезвие как будто замерло на бесконечный миг, отразив пойманный луч, затем расплылось в движении, качнувшись вниз сверкающей дугой.

Прежде чем топор достиг конца своего рокового пути, мощные руки схватили и развернули ее, вжав лицо в расшитую куртку, слабо пахнущую сандаловым деревом. Она не могла видеть, но могла слышать. Топор с глухим стуком вонзился в деревянную плаху, и толпа вздохнула, как один человек. Моргану затошнило, голова у нее закружилась, колени подогнулись, и на мгновение она испытала чуть ли не благодарность за неожиданное нападение.

Когда слабость прошла, она попыталась вырваться, однако ее щека оказалась еще крепче прижатой к широкой груди. Теперь она почувствовала крепкие мускулы и тонкую металлическую кольчугу под курткой. Она снова попыталась вывернуться, но ее усилия были легко погашены неумолимой силой. Она знала, кто захватил ее в плен, еще до того, как увидела лицо этого человека: Ранульф Датчанин. Будь он проклят.

Неожиданно хватка ослабла, она отдернулась, но тут же была стиснута снова. Его движения были такими быстрыми, что она не успела отреагировать и потеряла равновесие. Надвинув ей на лицо капюшон плаща и обвив рукой ее талию, Ранульф то ли вынес, то ли вытолкал ее из толпы. Ее ноги едва касались земли. Разгневанная и испуганная, она вцепилась зубами в край ладони, сжимавшей ее рот.

Все сочувствие Ранульфа мигом испарилось.

- Ведьма!

Он поставил ее на землю спиной к стене и уставился на прокушенную руку. Кожа лопнула, и потекла кровь. Моргана откинула капюшон и с вызовом смотрела на него.

- Как вы смеете вмешиваться! Как вы смеете касаться меня!

- Успокойтесь, тогда, быть может, вам еще удастся выбраться из этой передряги с целой шкурой, моя госпожа!

Не успела она ответить, как Ранульф схватил ее и перебросил через широкое плечо, будто трофей. У нее пресеклось дыхание, она повисла головой вниз.

Когда ей удалось снова вздохнуть, она заколотила кулаками по его спине, разбивая руки о кольчугу под курткой.

- Отпустите! Немедленно поставьте меня на землю!

Ранульф не обращал внимания и не останавливался, пока они не очутились вдали от толпы. Тут он неожиданно рывком поставил ее на землю. Моргана оказалась в кольце из шестерых всадников с суровыми лицами. Ее охватили дурные предчувствия, и она забыла о смерти Робина. Король Эдуард не только отверг ее просьбу о посещении казни, но и строго-настрого возбранил ей это. Она со страхом смотрела на всадников. Хотя по одежде было не распознать, кому они служат, но это точно были воины. Люди Ранульфа, а, следовательно, люди короля.

Она узнала Десмонда Оркнейского, державшего уздечку черного жеребца, и повернулась к Ранульфу.

- В чем дело? У вас нет никакого права…

- Подумайте получше!

Ранульф поднял ее и швырнул на коня перед седлом, затем легко вскочил сам. Остальные всадники окружили их тесным кольцом, и отряд быстро помчался по улицам, а лондонцы, обычно столь любопытные, стоило им разок взглянуть на воинственную осанку и суровые лица всадников, отшатывались, уступая им дорогу. Люди короля, шептали они и спешили по своим делам.