Карен Рэнни: Невеста для герцога

Быть равнодушным проще, чем чувствовать боль. Это делает тебя почти неуязвимым. Его отношения с приятелями были поверхностными и непрочными, избегал он и родственников, потому что те вытаскивали его из-за тщательно возведенных им стен.

Он отказался от Тессы. Боялся, что своей любовью она выведет его на дорогу жизни, где ему предстоит познать истинные человеческие чувства. А он бежал от них, пытался заглушить их в себе.

А порочность? Это ведь единственный способ соприкасаться с реальностью, то, что он хотел доказать себе своей непутевой жизнью. По внешним признакам он еще живой. Возбуждение, опасность, попрание закона, традиций и правил — своего рода наркотик. Он стал нуждаться в нем, просто чтобы чувствовать себя еще не погребенным.

Парализованная конечность не может чувствовать укол. А оцепеневшая душа? Нежный женский смех. Множество вопросов. Разбитая вдребезги ваза.

Молодой человек на картине был образцовым джентльменом. По крайней мере старался казаться таким, прикрывая внешней бравадой пустоту души.

Его дядя ошибался. Он вовсе не стремился стать воплощением зла. Это была укоренившаяся привычка. Отсутствие любви, повторяемые банальные поступки и слова, отторжение всего, что может ранить душу.

Почему портрет тревожит его? Ведь он льстит ему, показывает очень выгодно: чуть меньше морщин вокруг глаз, немного смущенная улыбка. Глаза — те же, волосы такие же темные, разве что прическа изменилась. Но это был не он. Жена ошибалась, восторгаясь этим портретом.

Немного унизительно было признавать, что его понимание себя самого началось только после женитьбы. Если бы не это важное событие, вполне возможно, что он оставался бы таким, как был. Несчастливым человеком, вынужденным изображать какую-то деятельность только затем, чтобы поменьше оставаться наедине с самим собой. Сейчас, когда он попытался устранить Тессу из своей жизни, одиночество не приносило ему облегчения.

Он при всех своих недостатках, всех бедах, обрушивавшихся на него, нуждался в ее участии.

«Знаете, ведь я сначала влюбилась в ваш портрет», — сказала однажды Тесса.

«Человек на портрете внимательно слушал меня. Был очень терпеливым. Похоже, был совсем не против всех моих глупых вопросов».

А его, реального, только раздражала ее детская непосредственность, наивность.

Как он был не прав! С гневом, удивившим его, он швырнул свою трость в этот проклятый портрет.

Болван с холста только продолжал улыбаться ему.

Он нашел Тессу в беседке. Это было нетрудно; она почти каждый день скрывалась там с книгой. На прошлой неделе он наблюдал за ней, когда она смотрела в пространство. О чем она думала? Не о нем, это точно. Она, похоже, успела выбросить его из головы.

Она не пошевелилась, когда он подошел, только повернула голову и посмотрела на него. Он положил здоровую руку на одну из колонн, поддерживавших сооружение, поставил ногу на первую ступеньку. Человек, которым он стал за последнюю неделю, был каким-то неуверенным, нерешительным. Это были непростые эмоции. Они раздражали его. Нет, скорее пугали.

Она наклонила голову набок, машинально улыбнувшись. Господи, как она очаровательна! В его груди что-то перевернулось.

— Я продаю дом в Лондоне, — сказал он без предисловий.

— Неужели?

Проклятие, она что, не понимает, какая это для него жертва?

— И я прекратил членство во всех моих игорных клубах.

Она подняла брови — вежливый и абсолютно равнодушный жест.

— С какой стати вам делать это?

Молчание, пока он набирался смелости.

— Потому что я готов все начать заново, — ответил он, — изменить мою жизнь.

Она заморгала. Она всегда делала это, когда он удивлял ее. Это случалось нечасто, но достаточно, чтобы он радовался в душе, когда это происходило.

— Я нанял секретаря, который приедет сюда жить через неделю. По рекомендации вашего отца. Несомненно, он шпион. Ну что ж поделать!

Вот это вызвало наконец улыбку на ее лице.

— Одна моя попытка быть достойным прискорбно провалилась, но это не означает, что я не могу попробовать еще раз. То есть, понимаете, гораздо легче в этой жизни быть безнравственным. Скатываться в пропасть, не пытаясь противостоять этому.

— Джеред, вы всегда были порядочным человеком. Вам не нравилось быть таким, но вы им были. Если бы нет, вы бы не организовали кражу своего собственного золота. Вы бы присоединились к тем, кто занимался любовью с проститутками в таверне. Вы нашли бы время и силы для любовницы. Вы не одолжили бы свою ложу сестрам Кроуфорд. Ваша проблема в том, что вы просто не готовы быть счастливым. Я очень рада тому, что услышала от вас сегодня.