Карен Рэнни: Невеста для герцога

— Надо, чтобы этой проблемой занялась палата лордов, — заметил Грегори.

— Вам нужна помощь?

Еще один сюрприз, несомненно. Его тесть выглядел сбитым с толку.

— Вы ее предлагаете? Почему?

— Это неплохая альтернатива перспективе быть застреленным, вы не согласны?

Джеред вдруг осознал, что это первый раз, когда он услышал смех своего тестя.

Кстати, почему Джеред не живет в Лондоне? Ведь муж, по существу, вычеркнул ее из своей жизни. Люди приезжали в Киттридж-Хаус в любое время дня и ночи, и он принимал их, дверь его библиотеки никогда не закрывалась. Иногда она слышала смех, иногда только журчание разговора.

Драматических дней на корабле как будто никогда и не было. А ведь именно там, в каюте, он щедро дарил ей нежность и любовь. Может быть, это было только ее воображение, пылкий полет фантазии? Возможно, они даже не общались, не рассказывали друг другу историй и не играли в крикет и карты?

Ничего не осталось от того Джереда, которого она начала узнавать, того, который обнимал ее и шептал ее имя, как самое сокровенное слово. Сейчас в характере этого человека были только высокомерие и герцогская властность. Он держался равнодушно, надменно, отстраненно. Особенно от нее. Он всегда вел себя так. Она пробовала стать ему другом, пыталась следовать за ним везде, быть рядом каждую минуту.

Почему она решила, что сейчас подобные усилия окажутся бесполезными?

Она вспомнила тот взгляд на трапе корабля, когда он пристально посмотрел на нее. Как будто в его сердце проник солнечный луч и все эмоции мужа были предназначены только ей. Теперь в его глазах не было ничего, только холодности, которая уже стала ей привычна.

Какая надежда охватила ее, когда он впервые пошевелился, приходя в сознание! Она бросилась к кровати и позвала Чалмерса, и только потом доктора. Джеред будет жить. Слава Богу! Да, он жил, но тот человек, которого она жаждала найти, исчез.

Самонадеянный во всем. Его синяки цвели желтым и коричневым, и весь он выглядел каким-то потрепанным. На его носу больше не было той ужасающей повязки, но запястье все еще оставалось перебинтованным. Он стал носить трость в левой руке, а правую держал засунутой в карман. И это казалось для него вполне естественным.

Иногда она не могла удержаться от слез, когда, к примеру, получила письмо от Питера Лэнтерли, который справлялся о ее здоровье. Она написала в ответ, сообщая ему, что чувствует себя прекрасно, что шрамы бледнеют и что у нее нет никаких негативных последствий от операции. Она не упомянула, что с тех пор чуть не утонула и успела вполне оправиться после этого. Она вспомнила тот волшебный день, когда Джеред занимался с ней любовью, касался ее так нежно и с таким благоговением, как будто она была хрупкой статуэткой. Но с тех пор он не прикасался к ней. Даже не смотрел на нее, встречая в коридоре. Если бы не синяки, можно было подумать, что того дня вообще не было. А когда они сойдут, Тесса была уверена, что Джеред вернется в Лондон. Не может же он появиться в столице не в лучшей форме.

Она не поедет вместе с ним. Этот урок занял много недель, но она наконец-то выучила его. Он не желает иметь ее в качестве жены, а она не согласна на меньшее.

Странное ощущение смотреть на свой собственный портрет и чувствовать злость на человека, смотрящего с него. Почти такой же идиотизм, как ругаться на зеркало, но, с другой стороны, он же делал это на прошлой неделе.

«Вы немедленно превращаетесь в напыщенного, невыносимого, самонадеянного осла в тот же момент, когда обнаруживаете, что не несчастны». Что-то подобное она ему заявила совсем недавно.

Он очень сильно опасался, что она права. И все же в его жизни были воспоминания о смехе и радости. Это было еще до смерти его матери. Он так долго не мог поверить в эту утрату, что боль от нее, возможно, никогда не была полной. Возможно ли такое?

«Нет, Джеред, мы должны вернуться. Твой папа ждет нас, и я обещала почитать Сьюзи сказку. — Она откинула назад волосы, ее ослепительная улыбка соперничала с солнцем. — Не смотри так. Тебе удавалось смягчать мое сердце жалостным взглядом, когда тебе было четыре года, но сейчас я не поддамся». Она тронула лошадь и поскакала в Киттридж-Хаус. Через несколько мгновений он услышал крик и нашел мать лежащей на земле без признаков жизни.

Это ли был момент, когда он стал другим человеком? Или это случилось, когда умер его отец? Тогда он выучил урок, тот, который довел до совершенства повторением. Легче не ощущать ничего.