Евгения Марлитт - Синяя борода

— Ну, надо идти скорее в дом! — сказала она. — Боже мой, какие полосы оставляет мой зонтик на твоем платье! Но кто же надевает шелковые платья в дорогу? И как же ты пойдешь по мокрому гравию в своих тонких башмаках?.. Зауэр должен будет отнести тебя!

Человек с красным зонтиком тотчас же подошел к ней и серьезно протянул свои длинные руки, но молодая девушка, смеясь, порхнула в сад.

В эту минуту появился быстро катившийся изящный экипаж. Зеркальные стекла кареты были закрыты шелковыми занавесками, а на козлах рядом с кучером сидел негр. Кучер, сознавая знатность и богатство своего господина, ехал не обращая ни на что внимания, и так близко проехал от старой почтовой кареты, что едва не задавил парня, который сойдя с козел, хлопотал около лошади. Испуганный парень, спасшийся только благодаря сильному скачку, не мог со страху выговорить ни слова, да это и не было нужно, так как госпожа надворная советница уже вступилась за него.

— Разве так можно? — закричала она кучеру сильным звонким голосом. — Я тебя отправлю в полицию за такую наглость!

Кучер не обратил на ее слова ни какого внимания, а негр обернулся и, насмешливо улыбаясь, показал два ряда блестящих белых зубов. Вслед за тем экипаж скрылся в воротах соседнего владения.

— Вот последствия остановки у ворот такого жалкого экипажа! — сердить сказала дама своему слуге, у которого от досады выступили на щеках красные пятна. — Они только этого и добиваются всегда!.. Пусть парень зайдет в дом, Зауэр, — продолжала она спокойнее, — и поднеси ему стакан вина, он весь дрожит от страха.

Зауэр поспешил вперед, и надворная советница также вошла в сад. Дождь как-то вдруг прекратился, и только с ветвей деревьев падали крупные тяжелые капли. Только что прибывшая молодая дама укрылась под тенистым деревом и во время приключения на шоссе рассматривала с удивлением новый каменный дом, возвышавшийся по ту сторону садовой стены.

— Лили, ты все так же легкомысленна, — проворчала тетка. — Разве ты не знаешь, что это место во всем саду наиболее подвержено сквозному ветру?.. Пожалуйста, дитя мое, — продолжала она взволнованно, уловив направление взгляда молодой девушки, — не смотри туда. Я совершенно серьезно ставлю тебе условием твоего пребывания здесь, чтобы все что находится за стеной сада, не существовало для тебя, если ты хочешь, чтобы мы были друзьями; поняла ты меня Лили?

Молодая дама еще шире открыла глаза, но тотчас же очаровательная улыбка мелькнула на ее губах, она закрыла руками глаза и уши в знак того, что будет слепа и глуха.

— Прежде всего ты должна знать, — сказала надворная советница, указывая зонтиком на новый дом, — что там ежедневно куется новый гвоздь для моего гроба... А теперь беги скорее домой... Подними же платье; разве ты не видишь, что буковое дерево совсем плавает в воде.

Лили искоса бросила плутоватый взгляд на статную крупную фигуру тетки — очевидно, работа соседей не очень-то успешно продвигалась вперед, — потом подобрала платье и побежала по усыпанной гравием дорожке, которая вела к дому. В дверях она схватила за передние лапы толстую откормленную кошку, которая только что проскользнула лениво в дверь, и начала с ней танцевать, пока не показалась на пороге улыбающаяся тетка с угрожающе поднятым пальцем, а из кухни не выскочила с ужасом старая кухарка, чтобы отнять у веселой танцорки свою любимицу.

Надворная советница Фальк была в большом почете у жителей города Р. Ее резкая манера говорить людям в лицо правду и привычка энергично и решительно принимать сторону тех, чье доброе имя попадало на язык городских сплетниц, не могли иметь значения ввиду редкого великодушия, с каким эта женщина пользовалась своим значительным состоянием. Несчастные и обиженные всегда находили ее дверь открытой, ее друзья в затруднительных обстоятельствах могли неизменно рассчитывать на ее помощь и молчание, и, так как в целом городе не нашлось бы ни одного ребенка, который бы не ел хотя бы один раз плодов и пирожков у надворной советницы и не играл в ее саду, то очень естественно, что она была всем теткой. Малюткам трудно было бы выговаривать ее значительный титул, и поэтому они ласково называли ее «тетя Варя».

И эта женщина с сердцем, полным любви и сострадания, с твердым непоколебимым чувством справедливости вступила в свет обделенная природой: она родилась с одной рукой. Злой свет старался эту шутку природы оправдать божественными словами: «Я взыщу на детях грехи их отцов!» Ходили слухи, что ее отец обещал одной бедной девушке жениться на ней, сказав при этом, что пусть Господь лишит его рук и ног, если он не сдержит своего слова. Он нарушил клятву, и в наказание Господь даровал ему дитя с одной рукой. Никто не мог поклясться в справедливости этого слуха, который никогда не достигал несчастной девушки. Она была единственным ребенком своего отца, обожавшего ее, и привязана и нему всем сердцем. Чтобы успокоить его насчет своей будущности, она обещала у его смертного одра свою руку старому другу дома, надворному советнику Фальк. Но он также скоро умер, и она, оставшись вдовой после короткого счастливого брака, поселилась в родительском доме со своими старыми слугами: лакеем Зауэром и шестидесятилетней кухаркой Дорой.