Барбара Картленд - Сердце в раю

Луиза вздрогнула и проснулась. Было темно и тихо. Арабелла мирно спала рядом. Спал весь дом.

Девушка выскользнула из кровати, на цыпочках подошла к окну и немного отдернула штору. За окном все было будто залито серебром. Луна сияла в небе, молчаливая и загадочная. Луизе хорошо была видна конюшня. Вдруг в темноте раздалось тонкое ржание. «Это Файерфлай», — подумала Луиза. Она узнала голос кобылы. Та упрекала хозяйку за невнимание к любимице.

— Как я могла забыть о тебе?! — прошептала девушка. — Иду, дорогая!

Она накинула плащ на ночную рубашку, выскользнула из комнаты, спустилась по черной лестнице на кухню. Там она нашла лампу и зажгла — ее тусклого света будет достаточно.

Луиза крадучись вышла из задней двери, держа в одной руке лампу, а другой плотнее запахивая полы плаща. Ночь была довольно прохладной.

Внутри было очень тихо, и скрип открывающейся двери показался оглушительным. Луиза высоко подняла лампу, осмотрелась — и растерянно ахнула. Недоставало многих знакомых ей лошадей. Ряд за рядом стойла стояли пустыми. Хотя родители предупредили, что продали некоторых лошадей, реальная картина оказалась шокирующей.

Но ее любимая Файерфлай по-прежнему стояла в своем стойле. Она тихонько и радостно заржала, когда увидела Луизу.

— Как я рада тебя видеть, моя хорошая, — вздохнула девушка. Она повесила лампу на крюк, шагнула в стойло и потерлась щекой о бархатный нос. — Прости, что не пришла сразу.

Кобыла ответила по-своему, мягким теплым вздохом, умилившим Луизу. Она с любовью обняла кобылу за шею.

В следующее мгновение чьи-то сильные руки схватили девушку, оторвали от земли, вышвырнули из стойла и бросили на стог сена, как тряпичную куклу.

Девушка яростно сопротивлялась, брыкалась и вертелась, хотя и совершенно безрезультатно, пока ее держали на весу. Но как только она оказалась на земле, быстро отреагировала и, одним прыжком вскочив на ноги, и кинулась на обидчика. Времени подумать не было. Она знала только, что попала в руки какого-то мерзкого разбойника и должна сражаться до последнего вздоха. Так она и сделала, успев ударить злодея в живот, и с удовлетворением услышала, как тот застонал.

Но ее преимущество было временным. Противник был крупным, крепким мужчиной. Он просто снова поднял ее и бросил на землю, но на этот раз упал рядом, схватил за запястья и придавил своим телом, пока она не перестала извиваться и не затихла, тяжело дыша.

— Что ты тут делаешь в это время?

— Блейк ?!

— Какого черта?!

Он заслонял свет лампы, поэтому отстранился и только теперь увидел ее лицо.

— Мисс Хаттон?!

Она представила, как выглядит в данную секунду, и чуть не закричала — лицо пылает, волосы всклокочены, как у мальчишки. Но хуже всего — он до сих пор прижимал ее к земле своим телом. Девушка вдруг перестала ощущать холод. Тело наполнилось каким-то теплом, которого она никогда прежде не чувствовала.

— Как ты смеешь! — воскликнула она дрожащим голосом. — Немедленно отпусти меня!

—Да, мисс.

Блейк быстро встал и протянул ей руку, чтобы помочь подняться. Но вместо того чтобы воспользоваться его помощью, Луиза продолжала сверлить молодого мужчину сердитым взглядом. Он опустил протянутую руку и отступил назад. Пока девушка вставала, он отвел взгляд и подал ей плащ, который соскользнул во время борьбы.

Луиза отчетливо осознала, что на ней только ночная сорочка тончайшего шелка — и ничего под ней. Ей хотелось умереть от стыда!

Она в спешке натянула плащ, не глядя на Блейка, и постаралась, чтобы голос звучал спокойно. Однако это не очень получалось — она еще не отдышалась после схватки или еще из-за чего-то, неподвластного ее пониманию.

—Ты что, с ума сошел?! Как ты посмел напасть на меня?! — воскликнула она.

—Я не знал, что это вы, мисс. Я думал, это злоумышленник.

—У меня была лампа!

—Да, мисс. Но вы повесили ее снаружи стойла. На вас свет не падал. Я увидел только, что кто-то стоит в стойле рядом с Файерфлай. Это мог быть конокрад или кто-то, кто причинил бы ей вред. Мне нужно было действовать быстро. Я не поранил вас? А то я применил всю силу, а вы такая хрупкая и изящная!

Луиза понимала, что должна отчитать конюха за то, что он осмеливается оценивать ее внешние данные, но у нее болело все тело, а в голосе Блейка было столько доброты, сочувствия и нежности, что девушке захотелось прислониться к нему.

—Я только поцарапалась о солому, — ответила она спокойно. — Ты не причинил мне боли.