Джоанна Мэйкпис - Интриги королевского двора

Сэр Гай промолчал. Его губы были крепко сжаты, он явно боролся с тревогой и сомнениями. Обняв дочь, он, наконец, кивнул Ричарду, веля трогаться в путь. Энн отвернулась, чтобы не видеть, как машут ей вслед родители и брат. Даже пес захлебывался возбужденным лаем. Выезжая за ворота, Энн в последний раз взглянула на родной, с детства знакомый дом. Мэри Скроггинс сидела в седле за спиной младшего из двух стражников. Второй, лучник, который воевал с сэром Гаем при Редмуре и Ист-Стоуке, ехал впереди, а Ричард Оллард и Энн — между ними. Каждый из мужчин вел на поводу мула.

Как и предсказывал Ричард, день выдался ясным и теплым, солнце золотило последние осенние листья, поблескивало на водной глади пруда. Вскоре Энн воспрянула духом и стала искренне радоваться поездке, с интересом оглядываясь по сторонам, любуясь убранными полями, растянувшимися по обе стороны дороги. Ричард негромко засвистел сквозь зубы, и она сердито нахмурилась: он мешал ей наслаждаться покоем и тишиной. Заметив ее недовольный взгляд, Ричард усмехнулся.

— Прошу прощения, мистрис Энн, такая уж у меня привычка.

— Очень жаль, — сухо отозвалась Энн. — Она меня раздражает, чтобы не сказать большего.

Ричард пожал плечами и умолк, а девушке вдруг стало стыдно, и она робко обратилась к нему:

— Наверное, вы уже не раз ездили этой дорогой.

— Не так уж и часто. Обычно я предпочитаю Большую северную дорогу, ведущую прямо от Йоркшира, но на этот раз сделал крюк, чтобы повидаться с вашим отцом. И, как видите, правильно сделал — мне выпала честь сопровождать прелестную леди, едущую навстречу своей судьбе.

— Хватит дразнить меня, сэр, — разозлилась Энн.

— Кажется, вы уже затосковали по дому.

— Я не ребенок, но… — Энн вздохнула и призналась: — Я и представить себе не могла, что мне будет так трудно покидать Раштон и расставаться со своими близкими, к тому же на неопределенный срок.

— Вы скоро вернетесь домой, — утешил ее Ричард.

— Вы думаете, я не сумею угодить королеве?

— Нет, дело не в этом. Просто скоро вы будете помолвлены, а королева не станет удерживать при дворе женщину, место которой рядом с мужем. Так что наслаждайтесь последними месяцами свободы.

— А вы знали королеву, когда служили при дворе? — спросила Энн, торопясь сменить неприятную ей тему.

— Нет. В то время леди Бесси жила в Шериф-Хаттоне в Йоркшире, вместе с юным графом Уорвиком.

Глаза Энн увлажнились.

— Бедный граф! Отец часто говорит о нем. Всю жизнь провести в тюрьме! Как, должно быть, он тоскует по свободе, томясь в Тауэре!

— Пока страной правил его дядя, граф был свободен, — просветил ее Ричард. — Уорвик жил при дворе, готовился стать воином. Но с тех пор, как на престол взошел король Генрих, Уорвика держат под стражей.

— А правда ли, что он слабоумный?

— В длительном заключении любой человек теряет остроту ума.

Некоторое время Энн ехала молча, размышляя о тех, с кем судьба сыграла злую шутку, сделав их сыновьями или племянниками короля.

— Трудно ли вам жилось при дворе? Легко ли было угодить королю?

— Королю Ричарду — пожалуй, — усмехнулся Оллард. — Обычно он бывал учтив и справедлив, но временами становился чересчур требовательным и вспыльчивым, как и подобало потомку Плантагенетов. — Он улыбнулся. — А вообще жизнь при дворе утомительна. Приходится проводить целые дни на ногах, исполнять прихоти монарха круглые сутки, но тем, кто силен и здоров, это не в тягость.

— А вас когда-нибудь… били? — с тревогой спросила Энн.

— Не так уж и часто. — Улыбка Олларда стала шире. — Я любил короля, как мой и ваш отец.

Увидев, что они приближаются к развилке дорог, Оллард извинился и поехал вперед. Энн задумчиво смотрела ему вслед: он легко, уверенно держался в седле. Многие женщины сочли бы его привлекательным — эта мысль посетила Энн уже в который раз с тех пор, как она узнала о желании родителей обручить ее с Оллардом. Вероятно, Ричард Оллард может стать снисходительным и мудрым мужем, терпеливо и спокойно, не выказывая деспотизма, управлять своим маленьким поместьем, но при этом редко бывать дома. Его жене суждено подолгу страдать в одиночестве, одной воспитывать детей и распоряжаться в доме. Энн мрачно решила, что к такой участи она не готова.

Оглядевшись, девушка обнаружила, что маленькая кавалькада уже свернула на широкую дорогу, ведущую к Нортгемптону. Им то и дело попадались путники, мимо катились телеги, груженные мешками, проходили отряды солдат. Однажды им повстречался священник в грубой, запачканной и запыленной, черной рясе, подпоясанной веревкой, в прохудившихся башмаках. Он с любопытством взглянул на кавалькаду, но Ричард, сделав загадочный жест, проехал мимо, не остановившись. Энн заметила, что к рясе священника прикреплена брошь с символом святого Якова из Компостелы — значит, этот человек совершил паломничество. Энн читала книгу отца Чосера о паломниках, направляющихся в Кентербери, слышала от матери рассказы о храме в Уолсингэме. И давно уже решила, что после замужества сама отправится туда просить Пресвятую Деву даровать ей ребенка. Через Нортгемптон путники проехали без остановки, впервые в жизни Энн даже не задержалась взглядом на лавках торговцев шелком. Один из их стражников, лучник Симпкин Купер, предложил спутникам перекусить на постоялом дворе на южной окраине города.