Джоанна Мэйкпис - Королевская пешка

Войдя в зимнюю гостиную, он увидел, что гость сидит у стола, все еще завернувшись в плащ. Если он прибыл из Вестминстера [2] Имеется в виду не сохранившийся до нашего времени дворец, резиденция английских королей. , как предположил Питер, то и в самом деле должен был сильно промерзнуть, пока переправлялся вниз по реке.

— Я вижу, мои слуги предложили вам подкрепиться, — сказал Рокситер от дверей. — Прошу прощения, что заставил ждать. Последнее время я живу отшельником, но мой оруженосец говорит, что дело у вас спешное.

Незнакомец поднялся с кресла и повернулся. Его бархатный капюшон был низко надвинут на глаза, шея обернута платком, перекинутым через плечо. Резко отбросив платок — Рокситер заметил при этом блеснувший из-под серого бархата рубин, — он посмотрел графу прямо в лицо. Мгновенно узнав гостя, граф ахнул про себя; он быстро пересек гостиную и опустился на колено.

— Ваше величество, какая честь! Но отчего вы не приказали мне явиться в Вестминстер, если я вам понадобился? Зачем согласились терпеть неудобства, выехав из дворца в такую непогоду?

Король Ричард улыбнулся другу и знаком повелел ему встать. Затем снял плащ с капюшоном и перчатки, бросив все это на стул возле себя.

— Мартин, — проговорил он с мягким укором, — тебя не было видно последние недели. Знаю, придворные церемонии тебе не по вкусу. Сказать по правде, мне они тоже доставляют мало радости, но я хотел поговорить с тобой о деле сугубо личном, однако же, очень важном, и не желал, чтобы этот разговор был подслушан. Потому и решил навестить тебя втайне от окружающих.

Король указал Мартину на другое кресло, также стоявшее возле камина.

— Нет-нет, слуг не зови. Бургундское просто превосходно. Налей и себе, Мартин.

Стол был придвинут к креслу гостя, и граф с облегчением увидел, что Питер подал королю его любимое вино в серебряном кувшине и поставил два серебряных кубка; принес он и большое блюдо с мясом и свежайшие белые булки. Король явно даже не притронулся к еде, хотя вино пил с удовольствием.

Мартин Телфорд, улыбнувшись, послушно налил себе вина и сел напротив своего повелителя.

— По-моему, Питер узнал вас, ваше величество, вот и подал ваше любимое бургундское. Он просто измучился, стараясь убедить меня, что мой посетитель — важная особа, но так и не осмелился прямо назвать вас. Король усмехнулся.

— Тебе повезло с этим юношей, Мартин. Мне говорили, что он и на ристалище хорош, но главное — на него можно положиться, а уж этому достоинству и вовсе цены нет.

— Питер хороший парень, — согласился Мартин. — В последнее время ему пришлось претерпеть немало.

Король пристально смотрел на друга. Он отметил и темные круги под глазами, и напряженный взгляд, и жесткую складку, губ, обычно таких подвижных. Особой красотой Рокситер не отличался, однако слыл весьма привлекательным мужчиной. Высокий и стройный, хорошо сложенный и мускулистый, с продолговатым, еще недавно таким добродушным лицом, крупным, резко очерченным носом, темными глазами под тяжелыми веками и черными красивыми дугами бровей он вполне заслуженно считался любимцем придворных дам.

Король знал, что за нередко сонным, словно бы скучающим выражением его лица скрывался недюжинный ум, способный на лету ухватить все самое важное и не менее острый, чем у него самого, когда требовалось мгновенно разобраться в хитросплетениях дворцовых интриг. Брат Ричарда, покойный король Эдуард [3] Имеется в виду Эдуард IV (1442–1483) — первый английский король из династии Йорков; был женат вторым браком на Элизабет Вудвил, после его смерти признанным незаконным. , создал целую сеть соглядатаев и шпионов, что позволяло ему быть всегда в курсе событий, происходящих при дворе, в королевстве и за его пределами.

Когда обнаружилось, что дети короля Эдуарда — бастарды, и парламент предложил трон Ричарду, тот решил сохранить столь полезную систему и счел молодого Мартина Телфорда с его незаурядным умом весьма подходящим человеком, способным возглавить тайное ведомство. Графу Рокситеру вменялось в обязанность оповещать короля о том, чего не удавалось разведать обычными средствами военным лазутчикам. И последнее время Ричарду остро не хватало в Вестминстере столь умного и доверенного друга.

— Я знаю, Мартин, каким ужасным ударом стала для тебя смерть Элинор Модели, — произнес он ровным тоном. — Ведь и я испытываю нечто подобное.

Мартин повернул к королю искаженное горем лицо, и на миг в его темных глазах сверкнули слезы: он увидел следы мучительных страданий на узком умном лице своего сюзерена, которого любил, которым восхищался.