Карен Хокинс: Ночь в Шотландии

Мэри на секунду заколебалась, вглядываясь в темное пространство кареты, а потом, сопротивляясь ветру, забралась внутрь.

Письмо Майкла сестре Мэри, написанное из каравана, направляющегося в пустыню Сахара:

« Я безмерно благодарен тебе, что ты прислала книги, которые я оставил у кровати, когда приезжал на Михайлов день. Что бы я делал, если бы ты не заботилась обо мне?

Мэри, я знаю, что со стареющими отцом и матерью ты чувствуешь себя связанной по рукам и ногам, но ты забываешь, что они сами всегда были путешественниками; Если у них будет шанс поехать куда-то, они немедленно им воспользуются и от тебя тоже ожидают этого. Страсть к путешествиям — семейная болезнь, и мы все ею страдаем.

В один прекрасный день, когда я завершу поиски ускользающего от меня амулета Херстов, я покажу тебе пирамиды, которые настолько высоки, что у тебя шея заболит от попытки рассмотреть их верхушки, реки, такие темные и глубокие, что ты поверишь в существование реки Стикс, и зеленеющие среди раскинувшейся на многие мили пустыни поля, словно их каким-то магическим способом перенесли туда.

Однажды мы увидим все это, Мэри, и даже больше».

Снег кружился в вихре над уже побелевшей дорогой и наметал высокие сугробы по обеим ее сторонам.

Карета скрипнула на последнем повороте скалистой дороги и проехала через огромные каменные ворота замка. Грязная дорога закончилась, теперь карета катилась по дороге, вымощенной булыжником, и пассажиры подпрыгивали и тряслись на ухабах.

Мэри подняла кожаную шторку и посмотрела на огромное каменное строение. Нью-Слэйнс оказался поразительно красивым замком, больше похожим на дворец. Величественное здание возвышалось на несколько этажей, сверкая большими оконными стеклами в гранитных стенах.

Внимание Мэри привлекло дальнее крыло, полностью разрушенное и почерневшее от сажи. На закопченных стенах виднелись густые черные полосы, там, где раньше были деревянные ставни, а полуобуглившиеся бревна торчали из-под снега как гигантские кости. И хотя пожар случился не вчера, никто не предпринял попытки устранить его последствия. Кто-то заколотил окна и закрыл обгоревшие двери, вот и все.

Вид этого пострадавшего от пожара и заброшенного крыла являлся странной противоположностью спокойной безупречности остальной части замка. Общее впечатление было ужасающим.

Мэри невольно вздрогнула. Стон, раздавшийся в карете, вернул ее к действительности.

— Ты по-прежнему чувствуешь себя плохо?

Мэри погладила колено Абигейл.

Абигейл, с бледным, осунувшимся лицом наклонилась вперед, прижав руки к животу:

— Умоляю, скажите, что мы уже приехали в замок, мисс!

— Мы приехали, Абигейл, карета в любую секунду остановится.

Взгляд Абигейл устремился мимо Мэри к стенам замка за окном кареты, и хмурое выражение лица немного прояснилось.

— Я никогда раньше не бывала в замке, мисс. Он такой большой, правда? Я… — Абигейл внимательно посмотрела на закопченное окно, мимо которого они как раз проезжали. — Ой, да это же руины! Он сгорел!

— Только одно крыло. Остальная часть замка в превосходном состоянии.

Мэри очень хотелось спросить об обстоятельствах, которые привели к такому разрушению, но человек, который вез их сюда, оказался немногословен. Он позаботился о багаже Мэри и сразу, не сказав ни слова, вместе со своим помощником забрался на место кучера, и они тотчас же отправились в путь.

Мэри вынуждена была признать, что немного разочаровалась, что их проводник даже не попытался проверить, как они чувствуют себя во время поездки. Но проходил час за часом, и карета замедляла свой ход, только когда дорога становилась очень крутой или скользкой, и они с Абигейл были предоставлены сами себе.

Наконец карета резко повернула, подъехала к широким дубовым дверям и, дернувшись, остановилась.

— Господи, мисс, — облегченно вздохнула Абигейл, — у меня никогда еще не было такой ужасной поездки.

— Да, дорога очень узкая и ухабистая.

— И местами круто спускается со скалы, — со страхом добавила Абигейл. — Слава Богу, мы добрались.

Мэри не могла с ней не согласиться. Путешествие по извилистой дороге в условиях быстро ухудшающейся погоды, да еще сопровождаемое стонами Абигейл, сложно было назвать приятным. Оно оказалось бы еще ужаснее, если бы не эта удивительно роскошная карета, в которой они ехали, оборудованная хорошо пружинящими кожаными спинками сидений, обогревателем для ног и отделкой из красного бархата на плотных шторах.