Гуиллермо Гланк - Девушка по имени Судьба

Быстро добежала до казармы и попросила вызвать сержанта Муньиса.

— Сержант Муньис, — сообщил ей солдат, — выехал утром со своими людьми в провинцию.

Вот когда Марию охватило настоящее отчаяние — Энрике, не сказав ей ни слова, уехал. Он оставил ее! Неужели он ей не поверил? Или отец оказался прав, и Энрике только играл ее сердцем?

Счастье бедной Марии развеялось как дым, как сои, и с этим ударом она не в силах была справиться. Бегство в поместье представилось ей, теперь единственным выходом. Там, вдали ото всех, она обдумает, что ей делать. Она во всем разберется и решит, как ей поступить.

Мария рыдала в объятиях Виктории, а Виктория умоляла сестру не торопиться. Она должна остаться в городе и дождаться весточки от Энрике. Она обязана верить ему, если любит его.

Но Мария лихорадочно собирала вещи. Ждать? Ей нечего было ждать! Ее бросили! Ее оставили!

Асунсьон решила составить компанию бедняжке Марии. Она хотела хоть чем-то помочь бедной отчаявшейся девочке.

Мануэль считал, что Асунсьон не столько поможет, сколько навредит Марии, но не посмел возражать жене. А Энкарнасьон была очень довольна, что в такую ответственную минуту с их дочкой будет кто-то из Оласаблей, раз сама она не может поехать с ней, а Виктория — не хочет.

Что поделаешь? Мануэль дал свое согласие. Поместье-то досталось им от отца, вернее, не поместье, а клочок земли, а дом на нем строился частично на деньги мужа Асунсьон, так что сестра имела на «Эсперансу» те же права, что и он, и к тому же никогда не требовала своей доли от доходов.

Только успели проводить Марию с Асунсьон, как к Оласаблям с визитом пришел дон Федерико. Он сообщил, что дела по наследству недавно умершей сестры призывают его в Англию, и пробыть ему там придется довольно долго. В связи с этим он просил бы, чтобы свадьба состоялась несколько раньше, до его отъезда.

Дон Мануэль не возражал. Донна Энкарнасьон с благодарностью смотрела на дона Федерико — она была растрогана тем, что он так быстро откликнулся на ее просьбу.

И только сердце Виктории болезненно сжалось при известии, что нежеланная свадьба все ближе и ближе.

Виктория не могла смириться с решением отца о переносе свадьбы Марии на более ранний срок и считала своим долгом не допустить этого события любой ценой. Но как известить сестру, уехавшую в «Эсперансу» и не догадывающуюся, что ее судьба уже предрешена? Как отыскать Энрике, чтобы он смог помешать планам отца и Федерико Линча?

Как всегда в трудных ситуациях, Виктория отправилась на конюшню, надеясь, что там, среди милых и трогательных животных, ее осенит какая-нибудь идея. Но едва выйдя во двор, она услышала незнакомый мужской голос, окликнувший ее:

— Сеньорита, я друг Энрике, выслушайте меня, пожалуйста.

Хименес, а это был он, скрывался в зарослях кустарника, не решаясь попасться на глаза слугам. Виктория подошла к нему и, узнав, что он — друг Энрике, возмутилась поведением сержанта: исчез, ничего не объяснил, не попрощался…

— Его отправили на срочное задание, — пояснил Хименес. — Но он передал письмо для сеньориты Марии. Вот оно!

— Если вы действительно друг Энрике, то должны помочь ему, — решительно заговорила Виктория, которой вдруг стало ясно, как следует поступить, — Разыщите Энрике, где бы он ни был, и привезите его сюда как можно скорее, пока Марию не выдали замуж за Гонсало Линча. Вы сможете его найти?

— Постараюсь! — пообещал Хименес.

Виктория вздохнула с облегчением: половина дела была сделана. Теперь надо как-то передать Марии письмо. Думая, кого бы послать в «Эсперансу», она вспомнила об Адальберто. Это, пожалуй, единственный человек, к которому можно обратиться со столь деликатной просьбой.

Отыскав Адальберто, Виктория без опаски посвятила его в сердечные тайны сестры, и он счел за честь помочь воссоединению влюбленных.

— Я твой друг, и ты всегда можешь на меня положиться, — сказал он Виктории, отправляясь в «Эсперансу».

— Может быть, ты придумаешь, как расстроить свадьбу Марии? — с надеждой взглянула на него Виктория.

— Тут, по-моему, только один выход, — ответил Адальберто: — Мария и Энрике должны бежать!

И помчались гонцы в разные концы. Хименес, обманом получив увольнение, поскакал на лошади к дальним боевым позициям, где находился Энрике, Адальберто же покатил в повозке по широким степным равнинам к родовому имению Оласаблей.

Асунсьон и Мария, приехав туда несколькими днями раньше, уже успели распаковать свои саквояжи и понемногу привыкали к тишине и покою здешних мест, где обе провели свое детство.