Джорджетт Хейер - Роковой сон

Однажды после полудня, менее чем через месяц после своего девятнадцатилетия, Рауль скакал на своем жеребце Версерее к маленькому городку в нескольких лигах от Аркура. Юноша купил новые шпоры, а на обратном пути выбрал более короткую дорогу, частично проходящую по земле Жоффрея де Бриосна. Мысль о вражде между их домами проскользнула в голове молодого Аркура, однако наступал вечер, и поскольку он не рассчитывал встретить в этот час вооруженных всадников Жоффрея, то решил, что новый меч и быстрые ноги Версерея уберегут его от возможной опасности. Но юноша не носил доспехов, поверх шерстяной туники на нем был только плащ, защищающий от весеннего вечернего холода, так что ему пришлось бы тяжко, натолкнись он на врагов. Но не их ему суждено было встретить.

Было уже поздно, когда Рауль свернул с проселочной дороги на тропинку, бегущую вдоль свежевспаханных полей Жоффрея, где пласты земли красновато отсвечивали в лучах заходящего солнца. Город остался далеко позади, день утихал в спокойствии вечера. На западе между отлогими берегами бежала река Риль, а к востоку поля постепенно переходили в лежащие на отдалении холмы, уже покрывшиеся голубой вечерней мглой.

Рауль скакал по мягкой дорожке, посвистывая сквозь зубы, и думал, что за чудесная провинция Эвресан, хорошее место, где человек мог бы спокойно жить и обрабатывать землю, если бы был уверен, что урожай не захватит голодный сосед, а дом не сожжет мародерствующая солдатня. Именно об этом он и размышлял, когда вдруг заметил какой-то красный отблеск неподалеку, за деревьями, растущими в лощине. Легкий ветерок принес запах гари, а когда юноша пригляделся, то различил языки пламени, и, казалось, послышался крик.

Он натянул поводья, не зная, что делать, — ведь он не на своей земле и его не должен волновать пожар в хижине какого-то раба. Но у него промелькнула мысль, что, может быть, в этом замешан кто-то из людей Аркуров, и, повинуясь мгновенному импульсу, Рауль пустил Версерея галопом через поля, отделяющие его от лощины за деревьями.

Подскакав ближе, он вновь услышал и безошибочно распознал полный муки крик человека, которого пытают. Затем раздался какой-то бессмысленный хохот, заставивший Рауля содрогнуться и крепко сжать зубы. Он узнал этот жестокий смех, ему не раз в жизни приходилось слышать подобное — так дико могли смеяться только люди, опьяненные кровью. Он пришпорил Версерея, ни на секунду не задумавшись, что же он предпримет, оказавшись внезапно среди врагов.

Пламя уже яростно ревело, когда юноша направил коня по склону лощины, и в этом адском свете он увидел горящий дом и размахивающих факелами людей в кожаных туниках. Верещавшая напуганная свинья выскочила из пламени и помчалась в сад. Один из солдат с охотничьим кличем бросился за ней и вонзил в спину свою пику. Крестьянин в рубахе, разодранной от шеи до пояса, наверняка хозяин лачуги, был привязан за руки к молодому деревцу. Его спина кровоточила, голова бессильно свесилась, а на посеревших губах выступила кровавая пена. Двое вооруженных мужчин стегали беднягу кожаными поводьями, а еще один стоял рядом, держа за руки вырывающуюся женщину. Она казалась безумной в сорванном с плеч платье, окутанная спутанными прядями волос, выбившимися из-под тесного чепца. Именно в тот момент, когда Рауль на коне ворвался прямо в гущу происходящего, она истошно закричала, умоляя именем Господа не убивать мужа и обещая привести сюда свою дочь, раз уж так приказал благородный сеньор.

Ей позволили уйти, а человек, сидящий верхом на огромном чалом скакуне и хладнокровно наблюдавший за происходящим, отдал слугам команду не добивать мужчину, по крайней мере до тех пор, пока женщина не приведет дочь.

Рауль сильно натянул повод Версерея, так, что конь встал на дыбы, и всадник повернулся в седле, чтобы взглянуть в лицо этого человека.

— Что за зверство ты учинил тут? — задыхаясь, крикнул юноша. — Жильбер, пес, что это ты творишь?!

Жильбер чрезвычайно удивился, увидев тут брата. Он направил своего коня прямо к Версерею и усмехнулся:

— О-ля-ля! Откуда это ты сюда явился?

Рауль побледнел от гнева. Он потеснил брата и тихо сказал:

— Что ты наделал, дьявол? Почему? Позови сейчас же своих псов! Позови, тебе говорю!

Жильбер расхохотался.

— А твое какое дело? — презрительно спросил он. — Лик святой, ну и настроеньице у тебя! Ты хоть знаешь, где находишься, дурачина? Ведь это не наш крестьянин. — И он кивнул на связанного раба, будто этого было достаточно, чтобы объяснить все, что здесь происходит.